Владимир тяжело вздохнул и отвел взгляд.
Дебора Совинсон появилась на базе десять лет назад, вместе с остальными аделаирскими вейверами. Люди, вернувшиеся из этой страшной, непомерно затянувшейся для первой волны экспедиции, привезли бесценный опыт по выживанию в негостеприимном космосе, и Владимир, тогда еще только набиравший свою команду, сделал все, чтобы внедрить их наработки. И, конечно, Семенов был против того, чтобы возвращенцы с Аделаира куда-то улетали, но тогда, пять лет назад, он не сказал ни слова, потому что видел, как наливался зеленью индикатор состояния на шее Деборы в тот момент, когда она узнала о новой экспедиции. В первый свой Ад она летела с номером 7. Во второй ― 38. Вроде бы, чем больше номер, тем выше шанс вернуться. С Нью-Цереры не вернулся сорок первый. Альберт. Владимир знал, что тот просто взял и вышел в шлюзовую камеру, запер люк со стороны станции и открыл внешний. И выпал в вакуум. Без скафандра. Это было дико и совершенно невозможно. Альберт, общительный и веселый парень, уже на Аделаир летел тридцать пятым. Он был из тех, кого не вывели и воспитали в специальном лагере, а отобрали из обычных людей. После возвращения он стал рупором команды, активно продвигая подходы, созданные его товарищами. Пожалуй, без него такое быстрое и широкое признание их достижений было бы невозможным. “Если бы Альберт был жив, у руководства не было бы повода для отказа…” Но Альберт выбрал шлюз.
После возвращения с Нью-Цереры аделаировцы в течение месяца вернулись к работе на базе. Экспедиции второго вейва собирают и готовят заранее, кастомизируя под конкретную планету после получения позитивных разведочных данных с одной из миссий первой волны. Команда Семенова была назначена на Вудвейл за полгода до отлета к Нью-Церере, и аделаировцы, увлеченные своей экспедицией, знали лишь название, но по возвращении они активно включились в адаптацию программы колонизации под конкретный мир. В течение нескольких месяцев Ямакава втянул в работу всех остальных вернувшихся с Нью-Цереры, и поднимающаяся было волна самоубийств среди них, казалось, приостановилась. “Надолго ли?” Все возвращенцы носили на шеях индикаторы состояния, никогда не скрывая их под одеждой, и Владимир видел, как с оранжевых они со временем желтеют, и даже переходят в лимонный, почти желто-зеленый, но не далее. “Нет, не все.”
На утро после того памятного “чаепития” Вернон заблокировал Миру доступ к своему индикатору через информационную систему, оставив лишь критические оповещения. Своей команде, видимо, тоже, потому что Семенов не раз замечал обеспокоенные взгляды Деборы. С того дня Ямакава носил исключительно свитера с высоким воротником, так что показания датчиков были доступны только специалистам команды восстановления. Владимиру в пору было обидеться на такое отношение, и, теоретически, начальник экспедиции мог получить доступ к этим данным по неофициальным каналам, но он слишком хорошо знал Вернона. “От чего ты нас всех опять защищаешь, зараза?!”
Невеселые мысли Семенова прервал сигнал вызова. На экране возник директор программы
