последствиях: перед ними теперь стояла другая, куда более важная задача – выжить. Выбраться к жилью и теплу, пока не началась метель.
После нескольких неудачных попыток Игнату все-таки удалось подняться на ноги.
– Надо будет – на горбу тебя потащу, – сказала ему Марьяна тихо и совершенно серьезно. – Не успела поблагодарить тебя за спасение, так благодарю теперь. Если выживем – вечно твоим должником буду.
Вклинившееся в эту фразу тревожное «если» совсем не понравилось Игнату. Но он попытался улыбнуться девушке и ответил:
– Дойти я и сам дойду. Нешто не мужик?
Так, в молчании, поддерживая друг друга, они покинули опушку, и по зарубкам Игнат указал направление – туда, где пролегала дорога, соединяющая кладбище, родную деревушку и соседские Малые Топи. Но до метели им успеть не удалось.
Взревел ветер, будто ударил в бубен, и нутряной гул прокатился над тайгой. Это снежная буря закружилась, заплясала над миром. Укутала белой шалью далекую, оставшуюся в прошлом Солонь, и тушу черного вепря на опушке, и деревянные кладбищенские кресты… Ничего этого больше не увидит Игнат, и снежное полотно, развернувшееся над миром, станет новой страницей его жизни.
Если только он переживет эту бурю.
– Ночь близится, Марьян, – хрипло проговорил Игнат, прижимаясь щекой к жесткой чешуе соснового ствола. – Темнеет уже.
– А я уверена, выйдем скоро! – упрямо возразила ему девушка. – Еще немного, Игнатушка… сможешь?
– Смогу, – согласился он. Снова обтерся тяжелой, трясущейся рукой. Где-то под лопаткой болезненно заныло, и кипящая вулканическая лава опять потекла по спине. К запаху сосновой коры тут же примешался другой – еле уловимый запах оцинкованного железа.
«Так пахло от нави», – подумал Игнат.
Он не мог обернуться назад – тело оказалось слишком неповоротливо, – но был даже рад этому, потому что и так знал причину этого металлического запаха. И метель аккуратно зачищала ластиком кровавую строчку, оставленную Игнатом.
– Я бы на дерево забрался, – сказал он. – Да только сил теперь нет… Да и не увидеть ничего.
– Не увидеть, – согласилась Марьяна. – В такую непогоду ничего не увидеть. Деревни далеко, а на дорогах фонарные столбы давно в негодность пришли. Это если правильно идем…
Голос девушки дрогнул. Она тряхнула головой, снежное крошево теперь покрывало ее темные волосы, будто седина. И ледяные бабочки страха защекотали Игната изнутри своими колючими крылышками.
– А если заблудились, – заговорил он хрипло. – Даже если заблудились – то под снег уйдем. Мне егерь Мирон рассказывал…
При упоминании имени одного из своих мучителей, Игнат осекся, сглотнул тяжелую слюну – вспомнил укус металла между лопаток, и перекошенные лица мужиков, и неподвижные фигуры на фоне чернеющего леса…
– … рассказывал,
