ей что-нибудь на столе, прикрыв рушником, и еда остывала к тому времени, когда Стжежимир отпускал свою ученицу. В этот день Дара освободилась раньше обычного, ещё в полдень, и всё остальное время промаялась от скуки по городу, зато вернулась ровно к ужину, когда за столом на кухне собрались все, кроме Милоша и Стжежимира и, как ни странно, Ежи. Он всегда приходил к ужину, и его неожиданное отсутствие взволновало Горицу. Весь вечер она не находила себе места.
Веся оторвалась от рукоделия и села со всеми за стол. Ели женщины молча, в доме королевского целителя болтать за столом было не принято. Дара часто ловила на себе тяжёлый взгляд кухарки, и ей стало тревожно, что Горица прознала про их с Милошем отношения. Больше всего Дара опасалась, что кухарка разболтает обо всём Весе.
Отношения между сёстрами только-только стали налаживаться. Вроде бы и войны между ними не было, но и мира не осталось. Они обсуждали дела, погоду, наряды, городские сплетни, но не делились больше ни переживаниями, ни тайнами. Точно ледяная стена выросла между ними, и Дара даже не пыталась сквозь эту стену пробиться. Теперь ей было что скрывать и чего стыдиться.
Как бы старательно Дара ни врала самой себе, она предала Весю в тот миг, когда сама поцеловала Милоша. И этого было уже не изменить.
Ужин прошёл мирно, и как только миска Дары опустела, она прихватила из своего мешка припрятанный отвар и поспешила уйти. Мастерская Стжежимира пустовала, и она могла занять её на весь вечер.
Отвар странно горчил, Дара сморщилась, но проглотила. Она не могла объяснить, почему время от времени отвар, который давал ей Милош, имел разный вкус.
Из угла донёсся ехидный смех.
– Дедушка домовой? – позвала Дара, но дух не ответил.
На полках с лекарствами и мазями царил беспорядок, и оставалось немало пустых бутыльков. Целитель запрещал Горице там прибираться, а сам за порядком следил дурно, за это отвечали его ученики. Дара собрала пустые бутыльки, посчитав, что Стжежимиру они больше не могли пригодиться.
Почти к каждому бутыльку крепилось название на небольшом отрезке бумаги или бересты. Бумага была дорогой, везли её с Благословенных островов или из вольных городов, поэтому даже королевскому целителю приходилось порой перечёркивать старое название и поверх писать новое, когда менялось содержимое бутылька.
Дара вооружилась куском угля, уселась за стол и вывела на первом сосуде знак, увиденный когда-то в одном из тех странных видений, что показывал ей Великий лес. Знак походил на лысую ветку дерева и на первый раз вышел у Дары криво и уродливо, совсем непохоже, а с бутыльком ничего ровным счётом не случилось. Тогда Дара отставила его в сторону и взялась за второй.
На этот раз она выводила знак старательнее и дольше, и вышел он таким же, каким был во сне. Но опять ничего не произошло, и Дара разочарованно вздохнула, отставила бутылёк в сторону.
И он тут же исчез.
Осторожно Дара провела рукой, но ничего не почувствовала. Бутылёк не стал невидимым, он действительно испарился.
Некоторое время Дара не верила
