хотя, возможно, не столь проблематична. В конце концов, есть тексты, написанные самим Кантом. Обширная кёнигсбергская переписка дает нам некоторое представление о том, каким Канта видели на протяжении его жизни. Существуют источники, предоставленные другими известными жителями Кёнигсберга, что позволяет нам добавить красок в его жизнь. Наконец, есть Мецгер, которого обычно просто отвергают как «ненадежного». Но что здесь означает «ненадежный»? В конце концов, он знал покойного Канта, пусть даже не так близко, как Васянский. Он знал его как коллегу по университету, а значит, знал его в той роли, в которой Васянский знать не мог. Кант повлиял на него отрицательно, но это не значит, что его суждение следует просто сбросить со счетов. Боровский не намного надежнее Мецгера, точнее, к Боровскому следует относиться с той же острожностью, что и к Мецгеру, а поскольку Яхман и Васянский занимаются «агиографией», на них тоже следует ссылаться с осмотрительностью.
Таким образом, я вынужден не согласиться с теми, кто считает, что любой, кто пишет биографию Канта, должен принять традиционный взгляд на свидетельства. Рудольф Мальтер резюмировал этот взгляд следующим образом:
Порядок очередности давно признанных свидетельств остается в силе: помимо редких автобиографических высказываний Канта и основополагающей для любой биографии переписки, три биографии [Боровского, Яхмана и Васянского] являются основой наших знаний о Канте, его жизни, личности и общении с жителями Кёнигсберга[55].
Биографию Боровского, хоть она и важна, нельзя поставить в один ряд с биографиями Яхмана и Васянского. Переписку Гамана, Гердера, Гиппеля, Шеффнера и других следует считать лучшим источником, чем биографические очерки Боровского, Яхмана и Васянского. Если рассказ Боровского не совпадает с источниками, независимыми от биографической традиции, такими как отрывки из писем современников Канта, нужно следовать независимым свидетельствам. В любом случае, если мы отнесемся к трем официальным биографиям со здоровой долей скептицизма, мы увидим более колоритного и интересного Канта.
За последние двести лет с момента смерти Канта было написано не так много полных биографических исследований о нем. Хотя недавняя библиография работ о жизни Канта занимает 23 страницы и содержит 483 названия, большинство из них касаются мелочей, мало интересных даже тем, кто страстно увлекается его философией[56]. Рольф Георге в последнем обзоре биографий Канта выяснил, что на самом деле существует всего «полдюжины ранних воспоминаний и четыре более поздние полные биографии»; остальные, по его мнению, если и не совершенно бесполезны, то в лучшем случае представляют лишь незначительный интерес[57]. Георге, возможно, слишком резок в своих суждениях. Есть (чуть) больше книг и статей, интересных с биографической точки зрения, чем он готов признать. Однако нельзя отрицать, что о жизни Канта написано не так много, как следовало бы ожидать.
Кроме
Rudolf Malter, “Einleitung,” in
Rudolf Malter, “Bibliographie zur Biographie Immanuel Kants,” in Karl Vorländer,
Обсуждение биографий Форлендера, Штукенберга, Гулыги, Кассирера и Ритцеля см. в: Rolf George, “The Lives of Kant”,
