приметили, что дверь в кабинет не заперта, и наперегонки бросились к компьютеру. Чтобы одолеть сестру, которая была сильнее физически, Христофор пошел на хитрость.
– Она не святая! – заорал он на всю квартиру.
– Слушай, сынок, кого это волнует? – отозвалась мать.
– Она учится в православном интернате, а сама грешит! – надрывался Христофор.
– Мы вместе согрешили! – защищалась Глафира.
Лев Арнольдович начал было сочинять забавную частушку о происходящем, но тут выяснилось, что Глафира и Христофор подглядывали через бинокль в окна многоэтажки напротив.
– Он рассматривал, как девушка переодевалась! – выдала брата Глафира.
– А она!.. А она… – Христофор задыхался от возмущения. – …Как мужик без штанов вышел из душа!
От компьютера обоих доносчиков прогнали. Тщательно заперев кабинет, единственное место, откуда можно было выйти в интернет, Марфа Кондратьевна стала собираться на митинг. Лев Арнольдович тоже исчез, пообещав вернуться ближе к ночи. Дети сновали по квартире, подобно воробышкам: ни в школу, ни в детский сад они не ходили. Христофора в православном классе отпустили до середины февраля.
Любомир и Ульяна, вооружившись плюшевыми игрушками, колотили старшего брата, а Глафира, устроившись в потрепанном кресле у лоджии, увлеченно писала стихи в блокнот.
Христофор, извернувшись, изо всех сил ударил Любомира ногой, тот от боли согнулся пополам.
Я тряхнула Христофора за плечи:
– Не смей обижать маленьких!
Христофор фыркнул и пошел на кухню за чашкой. Залез на табуретку, но едва протянул руку к верхней полке, как у ветхой табуретки подломились ножки. Завоеватель рухнул, а на голову ему с размаху шлепнулась жестяная миска.
– Я пират, а пираты не плачут, – повторял Христофор, пытаясь сдержать слезы.
– Но даже им следует помнить, что злодейство наказуемо. И так будет всегда, – строго сказала я.
Убирая чужой дом, я постоянно думала о маме. Мама, вернувшись от грузинки Дины в холодный дом, потеряла сознание. Повезло, что ее нашла бабка Алиса. Приехать маме было некуда, здесь меня едва терпели. Выходных за месяц случилось всего два, но это никого не смутило, наоборот, мне не хотели давать даже их. Мама ждала от меня финансовой поддержки, но откуда мне было взять деньги? Я продолжала искать работу.
Мысли прервал звонок в дверь. На пороге стояла худенькая темноволосая женщина лет сорока.
– Меня зовут Оксана. Я из Украины, – представилась встревоженная незнакомка. В руках она держала сладкий рулет.
Дети, позабыв про горести и забавы, столпились вокруг. Аксинья угрожающе зарычала, попытавшись отобрать выпечку, но я не позволила, а разделила сладкое поровну.
Пока мы с Оксаной лезли в дыру на кухню, чтобы выпить чаю, Аксинья стащила с себя ночную рубаху, выбежала на лоджию и, найдя там литровую банку с вареньем, запустила ее вниз. Просвистев, банка угодила в одного из рабочих-мигрантов,
