как обезьяны, качаются на поручнях! Сделайте что-нибудь!
– Не понимаю вас, – ответила Марфа Кондратьевна с блаженной улыбкой на лице. – Дети ведомы Господом…
– Что это такое! Прекратите ноги вытирать о мою шубу! – истошно вопила какая-то старушка.
Тюка продолжала улыбаться.
– Женщина! Вы им мать или кто?! – возмутились пассажиры.
Я специально не вмешивалась, решив посмотреть, что будет.
– Мама! – Христофор свесился с поручня над сиденьями вниз головой. – Посмотри, как я могу!
Грязь с его ботинок потекла за шиворот пассажирам.
– Ой! Что же вы к детям пристали? Это ангелы, – выдала защитница прав.
– Христофор! Любомир! Ну-ка, живо сюда! – не выдержала я.
Через минуту они стояли рядом:
– Слушаемся, Полина!
Пассажиры посмотрели на меня с восхищением. Школьные охранники (мускулистый парень и пожилой, но крепкий дядечка) насторожились, увидев нашу внушительную компанию, и наотрез отказались пропускать Аксинью.
– Сумасшедшую впустить не можем, она детям вред причинит! – Нам перекрыли вход.
Аксинья от возмущения зацокала.
– Она не сумасшедшая! Она находится в своей вселенной, дураки! – обиделся на них Лев Арнольдович.
– А это еще кто? – охранники указали на меня, а затем потребовали: – Немедленно покажите паспорт!
– У меня с собой паспорта нет, – ответила я, подумав, что показывать документ нельзя: в нем написано, что я родилась в Чечне, а это все равно что черная пиратская метка.
– Я тридцать лет в милиции отработал, в девяностых бандитов крышевал и без паспорта даже не разговариваю. Уходите! – заявил пожилой охранник.
– Полина – моя старшая дочка! – не моргнув глазом, соврала Марфа Кондратьевна. – Она мне с младшими помогает!
– Нет! – охранники дружно взялись за дубинки. – Пошли отсюда! Живо!
Ситуация начала накаляться.
– Пропустите! – Марфа Кондратьевна попробовала зайти с другой стороны. – Я многодетная мать! Я правозащитница!
– Вы всё равно опоздали! – сказал парень, нахмурившись.
– Убирайтесь отсюда! – рявкнул дядечка и помахал перед нами дубинкой.
– Как ты, плебей, только осмелился произнести подобное в присутствии Завоевателя?! – возмущенно вскричал раскрасневшийся Христофор. – Ты – смерд, а я – гроза океана. Я никого не боюсь! Получай, милицейская крыса! И он со всей мочи врезал ребристой подошвой сапога по лодыжке пожилому охраннику. От неожиданности оба охранники оторопели, а тот, что получил сапогом, скорчился и прошипел:
– Удавлю паскуду! Своими руками порешу!
– Да как вы смеете! Это ребенок! – пришел в негодование Лев Арнольдович.
В этот момент Аксинья схватила молодого охранника за плечи и, повалив на пол, начала душить.
– За мной! – скомандовала
