тащит. Вот у князя дружина почему дружиной зовётся, да потому, что они дружно одно дело делают. Покуда дело есть, дружны, а как нет делов, то тут уж каждый кто во что горазд. Товарищи, они, есть дело, нету делов, всё одно, всегда друг за дружку держатся, все как один.
Тут Волеслав, неуверенно принявший горделивую позу на раскачивающейся на волнах ладье, заявил:
– А что, у нас в ватаге тоже все всегда друг за дружку!
– То верно, но это пока вы с общинным товаром не ходили, пока щи да кашу в бабьей избе едите и покуда спиной к спине с копьями наперевес против ворогов али лиходеев не стояли. Хотя вы парни что нужно, товарищи вы и есть товарищи в своей ватаге, только не знаете ещё про то. А так товарищи.
Волеслав гордо надул щёки и выпятил грудь вперёд, представляя, как он будет пересказывать своим братцам из ватаги слова Загора, и как после того рассказа они будут величать себя товарищами. Но потом немного сник и спросил:
– А что, Загор, ты вот это про ворогов и лиходеев-то как есть говорил, аль испужать меня задумал? Так я что, не из пужливых я.
– А что, малой, думаешь, мы так, для форса с собой по два копья и щиты, и прочую оснастку войскую тягаем, на тех местах, где она есть, ещё сколько тюков со шкурами и кадей с мёдом встало бы. Есть и вороги, и лихие люди, куды ж без них. Тут пужаться не нужно, тут нужно готовым быть и в оба смотреть. И тогда всё добре будет. Тут тебе не изба бабья, сказки слушать, иди-ка, вон, одеяла поразбери, что пораскидал давеча. А то скоро на малом рядке будем спать, пора собираться, а одеяла в куче лежат.
– Да моргнуть не успеешь, дядь, разберу…
– Скока говорить можно, дядек в селе оставил, старшой я тебе и всем остальным!
– То привычка, отучусь быстро. – Волеслав вскочил с места и собирался уже бежать на нос, к одеялам.
– Погодь, на-ка вот, в порядок себя приведи, а то смотреть на тебя без слёз не могу.
Загор протянул Волеславу небольшой заплечный баул, сделанный из крепкой кожи, в котором лежали чёботы на прямой мягкой подошве из нескольких слоев грубой кожи, такие, какие носили все ладейники, потому что по мокрым доскам ладьи в лаптях бегать ну никак невозможно было, скользили они. Еще там былонастоящее сокровище, по представлению Волеслава о ценностях мира сего. Там, аккуратно свёрнутый, лежал добротный кояр (род кожаного доспеха, который можно было подбивать ватой), который был почти впору Волеславу. На кояре в нескольких местах были прилажены широкие кожаные гайтаны (шнурки), которыми можно было и рогатину, или, как вои называют, копьё, подвязать, а, может, ещё на что употребить. Гайтаны были добротные и длинные. Ещё Волеславу выдали шерстяное одеяло и дали взрослый родовой платок из грубой, но прочной поскони (толстая льняная ткань), на котором, как и на его подростковом платке, были вышиты охранные руны рода. Быстро переодевшись, Волеслав стал походить на остальных своих товарищей, чем
