что опасность миновала, и тоже примостилась на диване.
– Лёшик, ты ничего не понимаешь! Это же удивительное растение: на одном небольшом кусте вырастает до ста цветков!
Лёша вздрогнул.
– И что, всё это будет расти и куститься у нас дома? Анют, ну посмотри – ведь уже ступить негде!
Аня весело рассмеялась.
– Ну, что ты! Я приведу их в себя, а потом куда-нибудь пристрою.
Лёша повернул голову, и его взгляд упал на свежую копию Ренуара.
– Кстати, есть у меня один знакомый отшельник. Можно ему предложить.
Аня широко раскрыла глаза.
– Отшельник? Настоящий? Какой-нибудь монах?
Лёша встал с дивана, подошёл к столу и начал протирать отмокшие кисти.
– Что-то вроде того. Правда, обитает не в монастыре, а на чердаке.
– Как романтично! Хочу твоего монаха.
Лёша криво усмехнулся и воткнул протёртую кисть в стакан.
– Хочешь – получишь. Навестить сирого и убогого – дело благое.
***
Отшельник Мафусаил обитал у Пяти углов, поэтому решено было отправиться к нему пешком и провести рекогносцировку на местности – выяснить, согласится ли он приютить бездомные растения, есть ли у него для этого хотя бы минимальные условия, да и вообще узнать, жив ли. Если уж перечислять, то начать, наверное, нужно было с последнего: Лёша не виделся с Мафусаилом уже года два и последний раз застал затворника далеко не в лучшем виде.
Захватив бутылку красного вина, сыра и пару батонов «Французского», они уже через полчаса были на Разъезжей, где в одном из домов в глубине двора, на шестом, чердачном этаже обитал Мафусаил.
Осторожно ступая по грязным неубранным листьям, Аня вошла в колодец двора и резко остановилась. То, что она увидела, показалось вначале какой-то декорацией к фильму о послевоенной разрухе: всё здание было изрезано диагональными трещинами; обвалившаяся штукатурка обнажала бурые кирпичи. Сбоку торчал огрызок водосточной трубы, а под самой крышей громыхал на ветру кусок оторванной кровли.
– Я и не знала, что такое ещё есть.
Лёша только хмыкнул.
– Есть ещё и не такое.
Дверь в подъезд была открыта и мерно поскрипывала. Внутри пахло куревом, сыростью и бездомными кошками.
– Хуже, чем в нашем виварии, – прошептала Аня, и они начали забираться на последний этаж.
– Смотри под ноги, здесь всё прогнило ещё при царе Горохе, – предупредил Лёша, и Аня крепко ухватилась за его руку.
Последний этаж оказался предпоследним: дальше, резко сужаясь, вела деревянная лестница, которая заканчивалась небольшой тёмной площадкой с единственной дверью непонятного цвета. Звонка не было, поэтому пришлось стучать.
«А вот и монтёр», – послышалось из-за двери, которая после непродолжительной заминки открылась, и на площадку вышел долговязый
