Глафира, самовар
Раз уж сон совсем порушен. Ну, а ты, дружок, послушай:
Ну, на кой ты мне нужён? У меня таких мильон – показывает пальцем на вереницу из корзин цветов, стоящих вдоль стены, и продолжает:
Кабы ты бы отличился, ну, к примеру, изловчился,
Скажем, подвиг совершить, либо славу смог добыть
Ты в другом достойном деле, я тогда бы захотела
Тебя, милый, может быть, нашей прессе предъявить
Как моёва фаворита. А сейчас – вон дверь открыта,
И катись колбаской ты с Тверской до Спасской.
Иван (бухается на колени):
Я прошу не погубить, а позволить рядом быть.
Я хотел бы здесь бывать, чтобы ручки целовать,
По утрам глядеть Вам в глазки и пылиночки сдувать,
А по вечерам я сказки мог бы на ночь рассказать.
Ксения поднимается с постели, откидывает одеяло, поглядывает на Ивана, пытаясь дать понять, что не мешало бы деликатно отвернуться, поскольку она перед ним оказывается в неглиже: в панталончиках и прочем нижнем белье того времени, но тот просто жадно таращится на неё глазами. Тогда она, махнув на чудака рукой, встаёт и начинает умываться из принесённого Глафирой деревянного ведра и приговаривает:
У меня табун таких целователей блажных,
Мастеров болтать мне сказки про любовь до гроба их.
Иван:
Умоляю: я б хотел…
Ксения (перебивает): Вот опять своё запел,
Только мне какое дело, что с утра ты захотел?
А про то, что б я́ хотела, хоть бы звук издать сумел!
Иван:
Я хочу…(осекается) То есть, желаю… Ну, не знаю, как сказать…
Что сама ты пожелаешь, непременно исполнять!
Ксения (начинает расчёсывать свою пышную косу):
Коли слух не изменяет, наблюдаю я прогресс.
Ну, тогда я пожелаю, чтоб немедля ты исчез!
Иван:
То – единственная просьба, что исполнить выше сил.
Не уйду отсель до гроба. Ты другое попроси.
Ксения:
Вот пристал, как банный лист, переросток-гимназист!
Впрочем, если глубже глянешь, в гимназисты ты не тянешь.
Так – три класса приходской. Ухажёр ты никакой,
Никудышный кавалер. Обходительных манер
Ты отро́ду не видал, будто из лесу сбежал.
Потому без политесу говорю: иди ты к бесу!
Да свой кустик забери (бросает Ивану его букет), ну, и сопельки утри.
Иван (упёрся, как баран):
Хоть отвергла ты букет, только я отвечу: нет!
Пусть корнями изойду, но отсюда не уйду!
Ксения (в гневе):
Знаешь, ранний голубок, ты совсем меня допёк!
Эй, охрана! Вот дела – я на кой вас наняла?
Чтоб вы дрыхли по утрам?
