Спустя каких-то полчаса должна была начаться заупокойная служба по Элизабет Гренвилл.
Впереди показалось поместье Сент-Джаст.
В центре имения высился огромный замок, казавшийся совершенно неуместным здесь, в Корнуолле. Средняя часть дома, возведенного из светлого камня, была высотой в три этажа, входную дверь обрамляли четыре гигантские гипсовые колонны. Более низкое, двухэтажное крыло дома было обращено к суше, эту секцию здания отличали покатые шиферные крыши. В самом дальнем углу здания располагалась часовня со своим собственным внутренним двором, ее фасад тоже украшали колонны, а к входу примыкали угловые башни.
Дом окружали высокие черные безлистные деревья. Земля перед особняком тоже казалась голой после долгой зимы, но совсем скоро, в мае, сады должны были буйно зацвести. К лету эти земли превратятся в холст буйных красок, деревья станут пышными и зелеными, а из лабиринта позади дома, образованного живой изгородью, почти невозможно будет выбраться…
Амелия знала все это не понаслышке.
Теперь она понимала, что не должна вспоминать о том, как терялась в изгибах этого лабиринта. Не должна вспоминать, как она задыхалась от волнения, как кружилась голова, когда Саймон, завернув за угол, обнаруживал ее и привлекал в свои объятия…
Амелия отогнала от себя эти мысли, когда их карета, трясясь, покатилась по посыпанной гравием дороге, следуя за двумя дюжинами других экипажей. На похороны леди Гренвилл наверняка собрался весь приход, подумала Амелия. Фермеры должны были стоять бок о бок со сквайрами.
– Это бал? – взволнованно спросила миссис Грейстоун. – О, дорогой, мы едем на бал?
Лукас погладил ее по руке.
– Мама, это – я, Лукас, мы направляемся на похороны леди Гренвилл.
Мама, крошечная седовласая женщина, казалась даже меньше Амелии, которая безучастно посмотрела на Лукаса. Амелия давно смирилась с маминым состоянием и старалась не расстраиваться. Теперь мама так редко мыслила ясно… Большую часть времени она считала себя юной дебютанткой, а Лукаса принимала то за отца своих детей, то за одного из своих прежних ухажеров.
Когда мама, сидевшая между ней и Лукасом, успокоилась, Амелия выглянула из окна кареты. За прошедшие два дня она приложила все усилия, чтобы сосредоточиться на поставленных братом задачах. У нее был внушительный список дел, с которыми требовалось разобраться перед тем, как запереть дом и отправиться с мамой в город. Амелия уже написала Джулианне, известив сестру о текущих событиях. Потом начала паковать постельное белье, делать запасы долго хранящейся еды, убирать зимнюю одежду и готовить то, что им с матерью потребуется на период пребывания в городе. Заставляя себя трудиться не покладая рук, Амелия чувствовала облегчение. Время от времени она вспоминала о детях леди Гренвилл, но гнала от себя все мысли о Сент-Джасте – и все же его смуглое красивое лицо неотступно маячило где-то в подсознании.
Отрицать охватившее ее беспокойство было бессмысленно. И все же это было так нелепо! Что из того, если они снова встретятся
