них был одет в элегантный голубой плащ, из-под которого выглядывал воротничок ослепительно белой сорочки с узлом тщательно повязанного галстука. Над головой он держал большой черный зонт, которым не столько спасался от дождя, сколько прикрывал лицо – я так и не сумела его как следует разглядеть. Второй, одетый в кожаную куртку, был на голову выше своего спутника, шире в плечах и лица не прятал. Он вызывающе и зло посматривал по сторонам маленькими поросячьими глазками, и дождь отскакивал от его белобрысой, стриженной под ноль головы, как от полированного чурбака. Если бы мне в этом городе понадобился вдруг отъявленный отморозок, то лучшей кандидатуры и придумать было нельзя.
Проводница оттеснила меня в глубь тамбура и с лязгом опустила откидную площадку. Что произошло дальше со странной парочкой, я уже видеть не могла и отправилась в свое купе.
Номер купе был четвертый. Была ли это игра случая или номер подбирался специально, для простоты запоминания, – не знаю. Я также не знала, присутствует ли в купе посторонний, поэтому решила на всякий случай постучать. Дверь открылась сразу.
Передо мной стоял мужчина лет сорока пяти в дорогом костюме. Чертами лица он неуловимо походил на господина Капустина, но был крупнее и выше ростом. Взгляд у него был властный и самоуверенный до тошноты. Смерив меня этим взглядом, он коротко бросил: «Проходите!» – и тут же запер за мной дверь.
Я шагнула в купе и поставила на сиденье свой чемодан. Мои худшие ожидания начинали, к сожалению, оправдываться. Третьим пассажиром в купе был парень со стальным кейсом. Наручники он, слава богу, отстегнул, и сам чемоданчик куда-то уже благополучно исчез, но этот факт ненамного улучшил мое настроение.
– Вы – Охотникова? – спросил мужчина в костюме и, получив утвердительный ответ, скептически покачал головой. – Не знаю, что это брату взбрело в голову… Ну что ж, делать нечего, будем знакомиться, – он поклонился. – Капустин Анатолий Витальич, к вашим услугам.
Как же, подумала я, дождешься от тебя услуг! Всем своим видом он давал понять, что мое появление здесь случайно и он согласен меня терпеть только из уважения к старшему брату. На меня это не произвело особого впечатления – нанимал меня не он. Улыбнувшись Капустину, я вопросительно посмотрела на второго пассажира, который недоверчиво разглядывал меня, не потрудившись даже приподняться с полки.
– Чижов! – буркнул он с такой неохотой, будто раскрывал семейную тайну.
Он вообще, по-моему, был страшный конспиратор. Его колючие, глубоко посаженные глаза никогда не меняли вызывающего подозрительного выражения. Двигался он пританцовывая и чуть сутулясь, инстинктивно прикрывая плечом нижнюю челюсть. Видимо, лучшие годы он провел на ринге, о чем свидетельствовал и слегка сплющенный, асимметричный нос. Роста он был небольшого, но этот недостаток с лихвой компенсировался объемом и мощью его торса. Трудно было судить, насколько он сохранил подвижность и гибкость, но уж ударчик-то
