в черную кожу стройная фигура: узкие брюки и приталенный жилет. Под жилетом – белая шелковая блузка с маленьким кружевным воротничком. Очень скромно и невообразимо сексуально.
– Браво, дорогой мой! Браво! – Галани устремился к нему с таким видом, точно собирался заключить в объятия, и Деметриос машинально сделал шаг назад. – Я в вас ни минуты не сомневался!
Зря он так решительно пошел на сближение. Предостерегающе сверкнув глазами, Деметриос стал в стойку. Нож он сжимал в левой руке.
– Вы левша? – тихо спросил Галани, останавливаясь на всем скаку и глядя теперь уже не на лицо его, а на нож.
Деметриос не ответил. Его еще не отпустило, мышцы оставались эластичными, кровь – горячей. Он был спокоен, собран и готов к поединку хоть с хозяином дома, хоть с хозяином преисподней. Устал заметно, да. Но был готов.
Держась на расстоянии, Галани внимательно разглядывал его, как будто видел впервые.
– Да, вы умеете убивать. – Голос, упавший до шепота. – Меня вы тоже смогли бы убить? Знаю, смогли бы… Деметриос! Деметриос!
Этот призыв заставил Деметриоса улыбнуться.
«Авессалом! Авессалом!»
– Мы не враги, поверьте, – взывал Галани. – Напротив, мы здесь, чтобы предложить вам стать одним из нас.
На лице его появилось странное и неуместное, почти умоляющее выражение.
– Вы нужны нам, Деметриос, – добавила Иокаста.
Деметриос разжал губы.
– Кому это «нам»? Кто вы такие?
Иокаста посмотрела на Галани, точно испрашивая разрешения, и тот молча кивнул.
– Помните наш разговор в саду? – Медленно и осторожно она сделала шаг вперед. Потом еще шаг. Так приближаются к хищному зверю или к человеку, который внезапно сошел с ума. – Вы сказали, что верите в бога, но что это за бог, не знаете.
– Да, помню.
– Сего-то, которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам…[3]
Деметриос уставился на нее широко раскрытыми глазами. Цитата поразила его, потому что он отлично знал откуда она.
– Это сказано про Христа.
– Это сказано, – подойдя вплотную, Иокаста бесстрашно взяла его за правую руку, – про того бога, в которого верите вы, про того, в которого верим мы, и про того, в которого верил апостол Павел. Это один и тот же бог.
Они стояли так близко друг к другу, что Деметриос чувствовал запах ее кожи, слышал биение пульса. Незнакомая, но уже не чужая… Выбившаяся из прически прядь волос извивалась вдоль щеки тонкой черной змейкой. Фиолетовая темень глаз затягивала, как трясина. С трудом он заставил себя вынырнуть из этих волшебных глубин и посмотреть на нож.
– Да, – кивнула Иокаста. – И этот тоже.
Лик бога, попирающего ногами земной шар, казался непроницаемо-жутким. Но чем больше Деметриос смотрел на него, тем явственнее смягчались вырезанные
Деяния апостолов 17, 22–23.
