прежних времен, Карло вполне мог бы отнести и к себе самому. Вот, скажем, тяжесть гирь – это про грузовые пояса: не перегружай клиента так, чтоб остался на дне…
На том погружение в воспоминания и завершилось, и Карло вновь вынесло на поверхность, навстречу предстоящей работе. Шумно переведя дух, он вставил весла в уключины и взялся за дело, повел шлюпку вперед.
Пускай забирают, что отыщется там, под водой. Все живое в Венеции – по-прежнему на плаву.
Вылазка в горы
Перевод Д. Старкова
Трое сидят на камне. Верхушка отсыревшего гранитного валуна окружена снегом, подтаявшим ровно настолько, чтоб обнажить ее. От валуна снег тянется во все стороны. На востоке упирается в лесополосу, на западе поднимается к склону отвесной скалы, суженной кверху, указующей в самые небеса. Гранитный валун, на котором устроились путники, – единственное темное пятнышко, единственная прореха в снегу от лесополосы до обрыва. Следы снегоступов ведут к камню с севера, пересекая склон поперек. Все трое греются на солнышке, будто сурки.
Один из них жует снег. Ростом он невысок, однако широкогруд, ноги и руки бугрятся мускулами. Отправив в рот очередную горсть, он поправляет синие нейлоновые гетры, прикрывающие его икры и башмаки. Серые гимнастические трусы оставляют обнаженными бедра. Наклонившись, он пристегивает к башмаку апельсиновый пластиковый снегоступ.
– Брайан, – окликает его сидящий рядом, – я думал, мы пообедать собираемся.
Второй путник высок, широкоплеч, к тонкой стальной оправе его диоптрических очков прикреплены темные солнцезащитные накладки.
– Пи-итер, – не спеша тянет Брайан, – здесь же как следует не поешь. Сам видишь: присесть-то негде. Вот как только тот отрог обогнем, – обещает он, указывая на юг, – так переходу конец, и мы, считай, уже на перевале.
Питер испускает шумный, глубокий вздох.
– Мне отдохнуть требуется.
– О'кей, отдыхай, – соглашается Брайан. – А я пока двинусь в сторону перевала. Надоело на месте сидеть.
Подхватив второй апельсиновый снегоступ, он продевает носок башмака в ремни крепления.
Третий – среднего роста, необычайно худой, все это время не сводивший глаз со снежинок на носке собственного башмака, молча сует ногу в крепление желтого снегоступа. Видя это, Питер вздыхает, сгибается вдвое, высвобождает из снега свою пару снегоступов – алюминиевых, рамно-сеточных.
– Гляньте-ка, колибри какая! – радуется третий, указывая вбок.
Там, куда устремлен его палец, нет ничего, кроме снега. Встревоженные, его спутники озабоченно переглядываются. Питер, покачав головой, опускает взгляд под ноги.
– Я и не знал, что тут, в Сьеррах, колибри водятся. Ну и красота! – продолжает третий, но тут же неуверенно смотрит на Брайана. – Ведь водятся же, да?
– Ну, – тянет Брайан, – на самом деле, по-моему, водятся. Но…
– Но сейчас, Джо, рядом ни одной
