Любовь в Золотом веке. Удивительные истории любви русских поэтов. Радости и переживания, испытания и трагедии…. Елена Первушина
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Любовь в Золотом веке. Удивительные истории любви русских поэтов. Радости и переживания, испытания и трагедии… - Елена Первушина страница
Но в то время, когда писались эти романы, те же испытания проходили и настоящие, живые люди. И те из них, кто были писателями или поэтами, оставили нам свои произведения, благодаря им мы можем узнать, что они чувствовали, думали, как переживали случавшееся с ними, и главное – найти что-то, что окажется созвучным нашим собственным чувствам и мыслям. Возможно, познакомившись с историями любви поэтов Золотого века, кто-то решит, что не все из них заслуживают имени настоящих героев своего времени и образцов для подражания, «золотых сердец своего века». Может быть, даже они покажутся слабыми и эгоистичными, а их поэзия – просто красивой ложью. Но литература, а особенно поэзия, очень редко создается ради «положительного примера». Ее задача совсем иная – давать утешение тем, кто страдает, кто упрекает себя, кто горько сожалеет о свих ошибках, напоминать нам всем, что мы – люди, и поэтому мы можем быть добрее друг к другу и становиться лучше.
В переводе оды Горация «Памятник» Державин писал, что хотел бы остаться в памяти народной тем, что «дерзнул… с сердечной простотой беседовать о Боге и истину царям с улыбкой говорить». Пушкин же, переводя те же строки, ставил себе в заслугу прежде всего то, что «чувства добрые я лирой пробуждал».
О пробуждении этих чувств, и прежде всего самого сильного из них чувства любви, и о том, с какими испытаниями сталкивалась любовь в благодатном Золотом веке, и пойдет речь в этой книге.
Глава 1
Три музы Державина, или Романтика правдоискательства и семейного счастья
Что скорее всего придет в голову человеку, когда он слышит словосочетание «романтическая поэзия»? История несчастной любви. Юноша и девушка любили друг друга, но по каким-то причинам им не суждено быть вместе. Выбор причин довольно большой: семейная вражда, бедность, воля родителей-деспотов, неравенство положения и предрассудки, коварство соперника или соперницы, просто несчастное стечение обстоятельств, разлучившее влюбленных. Или другой «вечный» сюжет – неразделенная любовь, формулу которого виртуозно описал Генрих Гейне:
Юноша девушку любит,
А ей полюбился другой.
Но тот – не ее, а другую
Назвал своей дорогой.
За первого встречного замуж
Та девушка с горя идет,
А юноша тяжко страдает,
Спасенья нигде не найдет.
История эта – не новость,
Так было во все времена,
Но сердце у вас разобьется,
Коль с вами случится она.
Но в любом случае, рассуждая о романтической поэзии, мы чаще всего думаем о первой любви и о молодых людях, способных любить со всем пылом неискушенного сердца. Да и как могло быть иначе?
А если речь заходит о супругах, состоящих в законном браке уже не первый год? Соединению которых ничто не препятствовало, союз которых не нарушает никаких устоев общества и (не побоюсь этого слова) немного буржуазен. Он делает успешную карьеру, она – вьет семейное гнездышко, проявляя рассудительность и деловую хватку. У них много друзей, которые разделяют их интересы и высоко их ценят. И даже «сильные мира сего» вполне благосклонны к нашей паре. Мы можем только порадоваться их счастью, но едва ли найдем в этой истории материал для романтической поэзии. Разве что для эпиталамы – свадебной песни с пожеланиями новобрачным, или идиллии. Жанры почтенные, но немного… скучноватые.
Так что же, романтика непременно умирает под звук свадебных колоколов, или вскоре после свадьбы? Разумеется, нет. И о любви супружеской написаны прекрасные романтические стихи. И с двумя такими историями и поэзией, ими вдохновленной, я и хочу вас познакомить в этой главе.
Почему с двумя? Потому что у нашего героя – Гавриила Романовича Державина, было две жены, и обеим он посвящал стихи. Может быть, эта деталь покажется вам совсем не романтичной. В самом деле: мы легко прощаем Ромео его страсть к Розалинде, потому что она кажется нам несколько надуманной. Но что, если Ромео, после смерти Джульетты, не покончил бы с собой, а погоревав некоторое