это взрослым людям было как-то странно. Каждый первоклашка знал, что хороший дробовик – это тот, который выстрелит с трех спичек и выдержит заряд в пять коробков! Раньше они всем двором ходили стрелять крыс.
Еще хуже дела обстояли с гранулами, заинтересовавшими людей в штатском. Это была всего лишь прессованная толченая сера от спичек: заряды для дробовика. Просто обычная спичечная сера требует слишком сильного сжатия для детонации, повысить детонацию можно бертолетовой солью, которую местная детвора успешно добывала из размоченных пистонов. Гоша обрабатывал ею прессованные заряды, которые теперь тут и лежали, очень похожие на тол. Причем поверить, что эти гранулы – простая сера, запрессованная на этом самом столе, а не нечто привнесенное извне, людям в штатском оказалось совсем сложно. Гоше пришлось даже самому отыскать «машинку» из трубки и двух гвоздей для запрессовки серы.
«У них что, в детстве во дворе серу не прессовали?!» – злился он, видя, с каким глубоким и искренним изумлением разглядывают и упаковывают они каждую гранулу. Изумлять их еще больше теорией детонации у него никакого желания не было, тем более что книжка «Юному фокуснику», где всё это очень доступно прописано, их не заинтересовала.
– Ну, собирайся! – вздохнул, видимо, главный из людей в штатском, когда все «объясненное» Гошино имущество со стола было упаковано в приличных размеров мешок.
– Мне с вами ехать?
– Да я вообще не понимаю, как ты до сих пор на свободе! – заявил тот.
И Гоша вновь отправился проторенным маршрутом с тем же спокойствием и безразличием, с каким в свое время спускался с крыши главного штаба. Конечно, он понимал и уровень угрозы, и шаткость положения, была и досада, что погорел на такой детской ерунде, но теперь это касалось только его, а ему скрывать было нечего. Было даже любопытно – как всё это можно связать с августом 1991-го?
В отличие от обаятельного капитана первого ранга Сергеева новый следователь не вызывал безусловных симпатий. Грубое, мясистое лицо с небольшими круглыми глазками, мощная атлетическая фигура – вот первое, что бросалось в глаза. Еще, пожалуй, не очень опрятная безрукавка, несколько диссонирующая с дресс-кодом этого заведения.
Он сразу выказал Гоше уважение, даже предложил обращаться к нему «просто Николай». Впрочем, Гоше, долго прождавшему допроса, было не до фамильярностей, а ход беседы поражал всё больше и больше.
Сразу удивило отсутствие как дробовика, так и интереса Николая к этой теме. Зато с большим вниманием тот изучал исчирканные карандашом схемы чечено-ингушских хребтов и карту двухгодичной давности – с маршрутом до грузинского поселка Мазери. Тогда они три дня блуждали по хребту, и Гоша отмечал для себя всё, чтобы потом знать, куда не соваться.
Говорить с Николаем было легко: чувствовалось, что он знаком с горами не понаслышке. Особенно тщательно он расспрашивал о верхнем Баксане и перевалах в районе ледника Джайлык.
Еще
