он девочку: – Идем!Тебя я к деду отведу…
По коридору с ней прошел,
Уже решив свою судьбу.
У немцев пьянка и веселье:
«Советы в панике бегут!
Тут не война, а развлеченье,
В Москве сапог немецкий ждут!»
Им только молча улыбался
И Нину вывел на порог.
Потом уже себе признался:
«Я это сделал! Значит, смог!»
Дед внучке ринулся навстречу,
Ее обнял и зарыдал…
– Да, дед Матвей, недобрый вечер.
И я чертовски так устал!
Вы уходите, я вернусь,
Иначе хватятся враги.
Теперь я смерти не боюсь,
И всё решил. А ты беги!
И всем скажи, чтоб убегали.
Прошу, моим ты помоги
Жена ведь справится едва ли…
Всех к Волчьей балке уводи!
– Постой! Зачем же возвращаться,
Коль ты охальников уговорил?..
– Эх, некогда мне было объясняться!
Я их обоих там… убил.
Дед рот рукой себе закрыл,
И головою покачал.
«Прости!» – глазами говорил:
Он всё, что будет, понимал…
– А потому поторопись,
Пока им будет не до вас!
С моими за меня простись,
О них лишь думаю сейчас…
Дед с внучкой уходили быстро,
А он вернулся в кабинет.
Взгляд бросил на тела фашистов,
Присел. «Назад дороги нет!»
Взял пистолеты и обоймы:
«Еще бы знать, как заряжать…
Сидел и думал он спокойно.
Да, это страшно: умирать…»
Он полчаса всё не решался,
Крутя в руках тот пистолет.
С родными мысленно прощался,
И в миг последний – снова… нет!
То «вальтер» брал, то «парабеллум»,
К груди примерил и к виску.
Не знал, куда надежней целить,
Не мог унять дрожь и тоску…
Вдруг тихо стало в коридоре.
«Должно быть, все поулеглись.
Война с вином обычно в ссоре
Коль выпил, смерти берегись».
Но вот в дверь постучали нервно,
И он со стула враз вскочил.
То вдруг хватились офицеров…
Учитель тот же нож схватил.
«А может, лучше сделать выстрел?
Ножом, пожалуй, не смогу…
Вы только, изверги, приблизьтесь
Глаза закрою и воткну!»
Пока стучали, сомневался,
Менял оружие в руках.
И дверь открыть он не решался,
На ватных чуть держась ногах…
Ключ осторожно повернул
И тут же сделал шаг назад.
А пьяный немец дверь толкнул
И выпучил свои глаза.
Он в кабинет вошел, ругаясь,
Бутылку бросил, закричал,
И за грудки без сил хватая,
Проклятья только посылал.
И он, превозмогая слабость,
Прижал, на горло надавил…
Нет, выхода не оставалось
Учитель в гада нож вонзил.
Сталь плоть
