влажную дырочку член.
Он смотрел на нее, и такое исходило тепло, любовь и блаженство из этих ослепительных серых глаз, что не было никаких вопросов, только бы мир исчез и все вокруг… на 5 минут… на час… на день. Остался бы только Он, его туманные глаза, и раствориться в них к черту.
И мир погас… упал последней звездой голой грудью на скалы.
И переплелись красивые тела в тугую, витую, веревку изысканных и чувственных проникновений. И полетели инь и янь белыми птицами навстречу друг другу.
Глава 13. Никому не нужны идеальные суррогаты, все любят неидеальных, живых людей
Роскошь становится потребностью, когда другие потребности уже удовлетворены.
Я не эгоистка – я просто умею жить для себя. Не высокомерная – просто не считаю нужным всем улыбаться. Не дерзкая, просто острая и не лезу за словом в карман. Не ревнивая – просто правильно быть единственной.
В моем случае все решает послевкусие, пока не попробуешь на вкус, не поймешь – приятно тебе или нет. Все зависит от того, что почувствуешь после – после общения, после поцелуя, после взгляда, после ссоры, после секса…
Это «после» является определяющим.
В мире дорогих мужчин, есть, что брать. Там крутятся деньги, знания, ответы на вопросы.
Но не это всё привлекает, а то, что сделало человека таким – богатым и успешным. Харизма? Везение? Судьба? Гены? Чей денежный поцелуй в темечко?
В чем СИЛА, которой наделены одни мужчины и полностью лишены другие – философствовала Г.
Прожить один миллиардеровский день, месяц или год? Или прожить долгую, длинную жизнь у разбитого корыта?
О, как не хватает мозгу мудрых, алгоритмодействующих книг из будущего. Ах, если бы они стояли на моей полке.
– Я бы сейчас осматривала Крым, готовясь возглавить! – улыбнулась Г. своим мыслям.
А тем временем, в залитом эстетическими формами пространстве, из всех оттенков белого, от слоновой кости, до снежной розы, её ждал Он в просторном, воздушном номере дорогого отеля, с витражным видом на море.
Принесли дорогое шампанское, изысканные блюда и букет розовых роз для Неё.
– Я этого достойна! – подумала Г., и перед глазами поплыл образ довольной женщины, получающей роскошь от вселенной, через мужчину.
Она улыбнулась, а в окно ворвался воздух с запахом лаванды, арбуза и дельфинов.
Демьян стоял перед ней – в светло-сером дорогом костюме, воротник его белой глянцевой рубашки был расстегнут, он… так вкусно… пах… Парижем.
Шлейф от его парфюма растворял все мысли и разум, и уносил в другие миры.
От него исходила сила и непоколебимое спокойствие, такое, что ей, по жизни непокорной, хотелось подчиняться, раздеваться и вставать на колени.
Он смотрел смело, в упор, с вызовом, как перед боем, как будто с силой сжимал в кулаке невыносимую нежность.
Она знала, что если он разожмет ладони, то вылетят
