Минуло жаркое и бурное лето, перевернув весь ход истории как лемех плуга, подрезавший и перевернувший пласт жирного чернозема. Началась новая история России и всего мира. Войны, похоже, закончились, а мирные дела только начинались.
– Господа, – император внимательно посмотрел на тех, кто сидел за большим круглым столом в его кабинете, – я пригласил вас сюда, чтобы сказать следующее… – Он помолчал с минуту, а потом продолжил: – Экономическое развитие Российской империи необходимо ускорить. Нам надо наращивать нашу экономику и развивать промышленность настолько быстро, насколько это возможно. Благосостояние нашего народа, устойчивость наших финансов и конкурентоспособность наших товаров должны возрастать с той же скоростью, с какой мы будем увеличивать наши производственные возможности. Один великий человек однажды сказал, что Россия должна пробежать за десять лет тот путь, который другие государства проходили за столетия. Иначе ее сомнут. Сейчас мировые державы в шоке и в некотором расстройстве от самого факта появления на свет Югороссии – младшей, но могучей и энергичной нашей, скажем так, сестры. Но, этот шок скоро пройдет, и тогда, возможно, нам придется противостоять объединенным силам Европы и Америки. Когда это случится, не знаю. Но могу предположить, что уже через пятнадцать-двадцать лет нам следует быть готовыми к подобному развитию событий.
– Ваше Императорское Величество, вы говорите о будущей войне со всей Европой? – спросил князь Хилков. – А как же тогда тот союз, который мы заключили с Германией, Данией и Швецией?
– В жизни нет ничего вечного, Михаил Иванович, – ответил император. – Союзы – как люди: они живут и умирают. Сей договор даст нам те требуемые пятнадцать-двадцать лет для мирного развития. Можете спросить у Виктора Сергеевича – он подтвердит, что политика стран часто меняется под влиянием экономических конъюнктур. Сегодня они одни, а завтра – другие. И тогда договоры под влиянием изменений в политике становятся просто ничего не значащей бумажкой.
– Именно так, – кивнул контр-адмирал Ларионов, – как ни прискорбно это сознавать, но Маркс констатировал: «капитал при 100 процентах попирает все человеческие законы, при 300 процентах – нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы». А самое прибыльное дело, как известно, это грабеж соседа. Маржа при этом доходит до тысячи процентов, и кружит головы финансистам и промышленникам сильнее, чем виски. Вот исходя из этого, мы и должны строить нашу внутреннюю и внешнюю политику.
– Вот видите, – сказал император, – чтобы быть в любой момент готовыми отразить натиск алчных соседей, мы просто обязаны сделать нашу страну сильной во всех отношениях.
Александр III сел в кресло, которое под ним жалобно скрипнуло, и открыл большой кожаный бювар с императорским гербом и монограммой.
– Я хочу выслушать ваше мнение, господа, – сказал он. – Николай Христианович, вы ознакомились с бумагами, что были отправлены вам из моей канцелярии?
Николай Христианович Бунге не спеша встал и степенно кивнул аккуратной белой бородой, мало похожей на ту лопату, которую пытался отрастить себе новый самодержец.
– Да, Ваше Величество, – сказал он, – я внимательно прочитал присланные вами документы. Скажу сразу – они меня потрясли. Многое из того, что я узнал, рассеяло мои иллюзии, которые я питал в молодые и зрелые годы. Либерализм – это тупик в развитии общества. Я полностью разделяю проект дальнейшего развития экономики и финансов Российской империи, и готов принять советы от моих коллег из Югороссии, тем более что, судя по тому, как были подготовленные предоставленные мне документы, они прекрасно знают свое дело. Господин адмирал, – обратился он к Ларионову, – я хочу выразить в вашем лице восхищением блестящим анализом мировой экономики и прогнозам ее развития на ближайшие лет десять-пятнадцать. Многое, о чем я только подозревал, стало мне абсолютно ясно и понятно.
Ларионов кивнул, а Бунге, посмотрев в глаза императору, закончил:
– Ваше величество, поверьте мне – интересы моей Родины, каковой я почитаю Россию, для меня всегда стояли на первом месте, и я ничуть не жалею о моих иллюзиях, с которыми пришлось расстаться вчера вечером.
– Вот и замечательно, Николай Христианович, – удовлетворенно заметил Александр III. – Но я должен сразу же предупредить вас, что обязанностей у вас теперь будет столько, что я всерьез опасаюсь, хватит ли у вас сил с ними справиться. Вам надолго придется забыть и о преподавании, и о ректорстве в вашем любимом Киевском университете Святого Владимира. Что поделаешь: способных, грамотных и честных управленцев у нас не так уж и много.
– Работой меня не испугать, Ваше величество, – с улыбкой сказал Бунге, – думаю, что я справлюсь. Мы, немцы, народ трудолюбивый. В этом мы чем-то похожи на русских, и потому, наверное, прекрасно уживаемся друг с другом. Только там, где русский берет все напором и смекалкой, немец добивается упорным кропотливым трудом.
– Вот такие мы похожие
