об этом сожалел только Аркадий Иванович Вяземский.
Денщики растянули большую палатку, на походе она служила полковым офицерским собранием. Клешня и денщики суетились внутри и накрывали завтрак, а Розен и Вяземский отошли в угол и обсуждали итоги ночного дела. Вотвот должны были подойти офицеры.
– Что скажете, Аркадий Иванович?
– Немного, Константин Фёдорович, только думаю, что германцы накапливают силы для большого дела.
– Почему вы так думаете?
– Вопервых, потому, что они ставят тяжёлую артиллерию на одну линию с полевой, то есть не в тылу, а почти на передовой. Вовторых, охранение батареи не закопалось в землю, они всего лишь отрыли неглубокие окопы…
Вяземский не успел договорить, и он и Розен услышали странный звук, напоминающий рокот мотора, только мотор рокотал гдето вверху и очень громко. В палатку заглянул вестовой:
– Какие будут указания, ваше высокоблагородие?
– А что это? – удивился Розен.
– Не могу знать, рокочет, – отрапортовал вестовой. – Только поначалу было совсем тихо, а вдруг сразу громко… и над головой.
– Аэроплан, господин полковник, – тихо произнёс Вяземский, – как вчера пленный и говорил, прилетели смотреть точность попадания.
– Давайте-ка мы выйдем, – Розен накинул шинель. – А то както, знаете ли, неуютно я себя чувствую… над головой летают, а мы даже не видим…
Они вышли из палатки и стали смотреть.
Сожжённая Могилевица находилась в версте. Между северо-восточной окраиной и ближним к ней №1 эскадроном лежала мочажина. Ночью, не разобравшись, туда сунулись верхами и чуть не утопили коней, кони провалились в накрывший болотину снег по брюхо, и это было, видимо, не самое глубокое место. В селе сгорело всё, только торчал костёл, каменные трубы изб и дом ксёндза. Не сгорела рига, её обошли и зажигательные снаряды, и поднявшее тягу до самого неба пламя, охватившее село. Сейчас от пепелища поднимался белёсый дым, он смешивался с низкими облаками, и, если бы не запах свежего пожара с привкусом чегото отвратительного, можно было подумать, что на землю лёг плотный туман и он застилает всю округу. Того, что рокотало в небе над облаками, было пока не видно.
– А что же он летает, если ничего не видно? – спросил Розен, задрав голову.
– Наверное, надеется, что в облаках могут быть окна, разрывы, – не слишком уверенно ответил Вяземский, он тоже смотрел вверх. Полковник хмыкнул:
– А столько дыма они не предполагали? Тут же больше дыма, чем…
Он не договорил, в мочажине поднялся снежноводяной столб, в основании которого была чёрная земля, и через секунду раздался грохот.
– Он ещё и бомбы кидает! – взвился Розен. – Чёрт знает что это за война такая, раньше хотя бы небо нам ничем не угрожало, только божьим наказанием, дождём или снегом! Что же это за вольности такие?
Вяземский
