ликовала из-за своих сбывшихся прогнозов.
Отец подал на развод. Мать психовала. Когда поняла, что решение его окончательное, то попыталась найти себе отдушину. Когда появилась уже третья отдушина в виде очередного мужчины, бабка наорала на свою дочь. Бабка сказала, чтобы моя мать не приходила со своими ухажерами. Бабка сказала, что она устала. Что я непростой ребенок. Она сказала матери, чтобы та определялась, искала постоянства и забирала меня. Мать плакала, потом выла. Она говорила, что не может пережить предательства моего отца. Что ничего не может с уверенностью сказать. И что ей очень и очень плохо.
Она уволилась с работы и запила. Я по-прежнему жил у бабки. Бабка переживала за мамку. Я злился от всей этой ситуации, стал конфликтным в школе. Но так как был очень слаб физически, то после первой драки перевелся в другую школу, сгладил свое поведение и стал нажимать на олимпиады. Я делал успехи, выигрывал. Я охладел и к матери и к бабке, воспринимал этих людей, как людей, которые выполняют свои обязанности. Они кормили меня, одевали. Бабка следила за мной и потихоньку выходила мамку.
Теплое чувство к матери так и не вернулось. А когда я был на третьем курсе, мне сообщила соседка, что мать умерла. Она напилась и отравилась. Мы жили по-прежнему с ней вместе. Я видел, что она конкретно поддает, но готовился к сессии и старался не отвлекаться.
Похоронили мать. Бабка плакала, говорила, что всегда чувствовала, что переживет свою дочь. Она хотела меня забрать к себе, но я ответил твердое «нет». Я остался жить в оставшейся от матери квартире. Отец мой в то время ушел от своей женщины к своей матери – другой моей бабке, с которой мы не общались.
Я жил один в квартире. Закончил институт. И хорошо, что кризис наступил тогда, когда я на руках имел диплом. Моя неуспешность состояла в том, что я не мог найти работу, не был востребованным у девушек, жил очень бедно и много читал ночами. Я стал худым и сутулым. Старался следить за внешним видом – стригся раз в месяц, стирал свои вещи вручную, потому что машинка сломалась, а покупать новую не было возможности.
Однажды, читая в интернете доску объявлений, я увидел сообщение о том, что набираются люди на прохождение психологического теста. Это оплачивалось, правда совсем немного. Я позвонил по номеру указанного телефона и мне назначили встречу.
Я приехал в небольшой офис, расположенный в старом трехэтажном здании. Рядом со мной сидели двое возрастных женщин, годящихся мне в мамы. Мне показывали двигающийся кубик и я мгновенно говорил, что он впалый. Мне показывали крутящуюся маску Чаплина, и я говорил, что с одной стороны вижу выпуклое, с другой – впалое лицо. Они сказали, что я – шизоид. Пометили что-то у себя на листочках и внесли в компьютер.
Я попросил немного пояснить. Одна из женщин сказала, что мой мозг не достраивал реальность. Я стал спорить и говорить, что я прав, что вижу правильно, а не иллюзию. Наверное, я разговаривал повышенным тоном, поскольку ее коллега одернула объяснявшую и сказала, что у них еще много работы.
Я
