в окрестностях тоже. Рабочих кормить просто нечем. Самые лучшие рабочие, уже разбегаются в разные стороны. Он приехал ко мне с большой просьбой уговорить Вас продать нашу продукцию и привезти, хоть что-нибудь.
– А это те хапуги из Ростова, кто мне так лихо «одалживал» правительственный вагон? – принимаюсь за бутерброд с сыром с колбасой.
– Нет. Те партийные работники Соколов с Гольманом. А Глебов-Авилов только в прошлом году приехал в Ростов на должность директора, и многое уже успел сделать хорошего.
Интеллигентный, с хорошими манерами Глебов-Авилов производил приятное впечатление. За чашкой кофе, презентованного мной ещё по приезду пяти килограммного мешочка Москатову, в его кабинете мы договорились. Помочь действительно надо, да заодно и свои дела сделать. Я забыл с Франции привезти мастеров по черепице, надо срочно исправлять. Зданий в Таганроге строиться много, а чем их крыть? Хорошо хоть разную глину в окрестностях уже нашли. Надо отвезти и фелюки контрабандистам в Румынию. Плюс пока дед Савелий охрану погоняет.
В общем, согласовываем, что срочно начнут погрузку на три парохода. Их загрузят пиломатериалами, солью, углем. Цинковыми белилами, которые стали выпускать в Ростове-на-Дону с 1926 года. Так же немного листового проката с Мариуполя. Два парохода поведу я в Румынию, а Франсуа Фурнье опять пересядет на «Святого Филиппа» и поведёт его в болгарскую Варну. Надеюсь, за семь-восемь дней я управлюсь, пока разгружаются остальные пароходы и окончательно формируется состав в Москву. Там тоже не всё гладко, особенно с размещением охранного личного состава. Приказал обшить на эти вагоны наполовину листовым железом. Работы уже начались, но на это тоже нужно время…и мои деньги. Чёрт возьми.
Хорошо, что я в своё время познакомился с начальником порта Констанца Попеску. Это сильно сократило время для торговли. Попеску забрал оптом мой товар и предложил свой. Кроме необходимой мне пшеницы, кукурузы и растительного масла, навязал мне двадцать бочек цуйки. Цуйка это румынская водка из слив, без добавления чего либо, даже сахара. Все мои торговые партнёры постоянно пытаются и навязывают мне разный алкоголь. Я понимаю, что им это очень выгодно, зато мне не очень. Но приходиться брать.
Со своих запасов я выделил две шубы от Ламановой, не проданных во Франции и красивые серебряные серьги с двухцветным аметрином. Откуда в Торгсине Таганрога появились серьги с камнем из Южной Америки, большой вопрос. Наверное, кто-то из моряков привёз ещё до революции.
Попеску был так рад подаркам, что сам предложил выбрать что-нибудь из имеющегося у него списка. Ну, я и выбрал. Медь. Частично в проволоке, частично в небольших слитках. Я даже и не подозревал, что в Румынии в таких количествах добывается медь, золото, свинец и цинк. Сейчас это всё скупала Европа. СССР с Румыний сейчас серьёзно враждовала из-за территориальных споров, поэтому прямая торговля практически между странами отсутствовала.
За проданные фелюки контрабандистам я прикупил много разного товара. Хорошо пополнил судовые запасы провизии на двух кораблях. Себе и на подарки прикупил разных копчёных фруктов, много сыров, брынзы и той же элитной цуйки, но уже в бутылках. Продукты в СССР сейчас самые лучший подарок. Да что там сейчас. Такая ситуация сохранится ещё лет двадцать. Даже в Париже нет такого разнообразия продуктов, к которому я привык в двадцать первом веке. За неполный век после Второй мировой войны люди планеты сделали настоящую революцию в производстве продуктов питания.
Ну и в конце, уж не знаю с какого перепугу, я скупил коз на городской ярмарке. Взял ангорских светлых, а в противовес им Анатолийских черных. Это сказалось плохое влияние на меня Цицина и его лекции.
– Чёрт бы тебя побрал, Николай Васильевич – разглядывал я блеющее стадо на «Огнях Смирны». Но почему-то потом именно этим козам и козлам в Таганроге обрадовались больше всего. Запомним.
Ну вот, наконец, все дела на побережье Азовского моря более или менее закончены и огромный по нынешним временам эшелон отправился в Москву. Капитанам, даны чёткие указания, что делать и в какой последовательности.
Пришлось цеплять два паровоза. А я как обычно засел за изучения прессы с того момента, как меня не было. Коммунисты и тут не удержали экономику, и пришлось вводить продовольственные карточки. Особенно плохо приходится старикам и детям. Пенсий сейчас то не платят.
Из-за голода народ «встал на колёса». Огромное число мужчин и женщин с котомками и мешками располагались на станциях и куда-то постоянно передвигаются. Такое впечатление, что происходит переселение народа. Я лишь порадовался, что усилил и потренировал охрану. Несколько раз ей даже пришлось стрелять. Народ пытался, как доехать с нами, так и что-нибудь стащить с нашего эшелона. Боюсь, что дальше положение будет только ещё хуже. Придётся не только собак, но и лошадей с собой возить для охранников. Это просто ужасно смотреть на такую картину голодных и обездоленных людей, понимая, что не в силах что-либо изменить.
