ведьма, она везде ведьма. Ну, наша разве что пернатая, да с зубами сверкающими, я её сам-то ночью краем глаза видел. – Староста немного задумался. – Тут проблема в том, господин, что объявления попросту не было, я его только с неделю назад повесил, а до того люди мне не давали, отговаривали всё, они ведь до конца верить не прекращают, что эта паскуда нас оберегает.
– Повесили неделю назад? И что же стало причиной этого внезапного приступа смелости? – Йоахим потянулся к старосте. – Кажется, нам пора поговорить о ваших детях?
Староста ахнул от этих слов. Он схватил свою кружку и залпом допил ее содержимое. Рявкнув испугом и пивной отрыжкой, он снова заговорил.
– Я… я запрещал Веславке, дочери моей, играть далеко от дома, и она слушалась меня. – Голос старосты задрожал, он вытер слезу, стекшую ему на лицо. – Недели две назад она кормила курей близ дома и всё было, вроде, хорошо, но потом… крик… Я и стоял недалеко вроде, но, когда прибежал, её уже не было. Я сам-то супротив ведьмы никак не справлюсь, да и наши дурни всё пытаются меня остановить и отговорить. Мол, моя дочь – избранная! Она – ученица колдуньи, её преемница, которая тоже нас защищать будет. Я в этот бред не поверю ни за что, поэтому накалякал бумажек, грамотой я владею все-таки, развесил везде объявления написанные и вот, теперича мы тут с вами сидим. Вы поймите, Веславка мне дорога, что вам ваша же жизнь. – Староста, отпустив столь яркую аллегорию, вдруг замолчал, прикусив губу. Затем, поведя неуверенно взглядом вниз, он совсем тихо, почти шепотом, начал говорить то, что, видимо, побоялся бы сказать прилюдно. – Она-то, по правде сказать, и дочь мне не родная. Не можем мы с женой иметь детей, сколько раз пытались – ничего. Не знаю уж в ком тут дело, но когда мы совсем отчаялись, святой Мистиил благословил нас и преподнес подарок, корзинку под дверь, а в корзинке той орущая девчушка, – Староста перестал трогать свои слезы, те уже ручейком лились из его глаз.
– Вот, значит как. – Йоахим понимал, что “божественный подарок” – не более чем дочь какой-нибудь деревенской шальной девки, но рушить прекрасную сказку не стал. – Ведьма похищала только девочек?
– Да. – Утерев лицо, ответил староста.
– Когда она начала это делать и скольких детей утащила?
– Началось? Да года четыре назад, наверное, каждый год по девочке крала, последней дочку мою, две недели уж прошло…
– Понятно. – Сухо ответил Йоахим.
Они замолчали. Йоахим уставился на стол, по которому он пальцем описывал странные фигуры. Староста же смотрел пожирающим взглядом на гостя и выжидал от него ответов.
– Ну, так что, мастер? Что у нас здесь? – Не выдержал он после минутного молчания.
Йоахим ответил сразу же
– Не буду врать. – Грубо начал он. – Дела у вас – дрянь. Бестия, что здесь завелась, никакая не ведьма, – Он отстегнул от ремня небольшую книжку и показал старосте тварь, о которой тут же начал говорить. – Вот, ворожея, магией она владеет, но слабой, больше полагается на ловкость и силу, всех похищенных
