но не поддалась. Хваленое английское качество! Тогда я ухватилась за борта и снова дернула. Крупой посыпались и запрыгали по полу пуговицы. Хрясть: с треском распалась надвое спинка. Вот тебе, ублюдок! Кривыми маникюрными ножницами я откромсала воротник. Отхватила под корень рукав. Я рвала и резала холст, который касался твоего тела. И мне казалось, что ты должен почувствовать боль. Пусть тебе будет так же больно, как мне сейчас! В куклах вуду определенно есть смысл. С каким наслаждением я бы сейчас вонзила иглу в твое тряпочное чучело, предатель!
За первой рубашкой последовала вторая. А я никак не могла остановиться. Внутри все еще клокотала неутоленная ярость. Хрясть, хрясть!
Твоя любимая сорочка висела в ванной. Вчера ты капнул на себя «Зинфанделем» (руки тряслись, предатель?), и я сразу же застирала алое пятно. Я бросилась в ванную. Из крана со сводящей с ума монотонностью падали тяжелые капли. Кап-кап-кап… Веские, как слова приговора. Который невозможно обжаловать.
Я попыталась завернуть вентиль, хотя знала, что это бесполезно. Кран подтекал уже третий день. Ты обещал посмотреть его в субботу. То есть сегодня. Кап-кап-кап… Звук бессмысленно утекающей жизни. Я надавила. Вентиль крутанулся, и из крана хлынул яростный поток холодной воды. Вода брызнула в лицо, намочила халат. И внутри меня тоже сломалась какая-то заглушка, которая сдерживала напор эмоций. Я села на бортик ванной и разрыдалась. Ревела и ревела, оплакивая свою разломанную, перекореженную жизнь.
Как я ни старалась сдерживаться, Данила услышал. И вскоре в дверном проеме показалась его вечно растрепанная голова. Он подошел, положил руки мне на плечи. Как будто он был взрослым, а я – ребенком.
– Мам, что случилось?
Я не успела вытереть слезы.
– Да вот… Кран сорвало…
Данила быстро сообразил, как перекрыть воду. И присел рядом.
– Но ты же не из-за крана плачешь, правда? Из-за отца?
Я промолчала. Иногда сын проявляет удивительную догадливость. Или он услышал, как мы с тобой ругались?
– Почему ты решил, что из-за отца?
– Вы оба с утра какие-то странные… Как чужие. Вы поссорились?
Я больше не могла держать обиду в себе. Твой сын имел право знать, как ты поступил с нами.
– У твоего отца есть другая женщина. Он бросил нас.
Ну вот, я все сказала. Но, похоже, Данька совсем не удивился.
– Значит, это правда…
– Ты знал?
– Догадывался.
Вот как… Сын догадывался. Мама намекала. Все знали. Только я одна оказалась слепой и безмозглой. Я промокнула лицо полотенцем.
– Почему ты мне ничего не сказал?
– Я не был уверен, мам. Просто стал замечать за отцом кое-что необычное… Не хотел тебя расстраивать.
– Что именно необычное? – неужели я пропустила еще какие-то симптомы.
– Ну, например,
