Так никого не останется, кто не ошибается? Все ошибаются…
– Errare humanum est![13]
– Вот-вот. Я попросил не очень-то наказывать медсестру. Медсестры по утрам носятся как белки в колесе. Там то надо сделать, здесь – это, тому – укол, этого на рентген везти, другому клизму поставить. Лишь после обеда все немного устаканивается и наступает относительное спокойствие. При такой суете-чехарде совсем нетрудно перепутать анализы…
Галина не понимала, почему люди, пришедшие на прием к врачу, с таким упоением говорят о болезнях и только о болезнях. Совсем как театралы о спектаклях, как болельщики о футболе… Но то ведь приятные темы – театр, спорт, а что приятного в болезнях? Не лучше ли поговорить на другие темы, отвлечься немного, чем пережевывать все это нудное медицинское – гистология, кардиопатия, недостаточность? Сама она в этих разговорах не участвовала, но была вынуждена их слушать, потому что кабинет кардиолога находился прямо напротив холла. «Козы́рное место», – как сказал бы Виктор. Вместо узкой неудобной банкетки можно сидеть на диване. И расплачиваться за удобство унынием, которое навевают разговоры о болезнях. Что поделать, за все приходится платить
– Я полностью исключил из рациона колбасы, сосиски и паштеты, поскольку не могу быть уверен в том, что производитель, желая повысить рентабельность, не намешал в них разного ненужного. Вместо колбасы я ем буженину домашнего приготовления – покупаю раз в неделю двухкилограммовый кусок свинины, мариную, шпигую чесноком и запекаю в духовке. На неделю нам с мамой хватает. А мама под настроение может сделать паштет, да такой, что никакой покупной с ним не сравнится…
Переваливаясь с ноги на ногу и шумно отдуваясь, как будто только что сделала какую-то тяжелую работу, из кабинета кардиолога вышла тучная женщина. Над дверью коротко мигнула лампочка. Не досказав про мамин паштет, любитель буженины домашнего приготовления, сидевший рядом с Галиной, сорвался с места – его очередь была следующей. На его место уселся только что подошедший мужчина в широком, крупной вязки, свитере и потертых джинсах. В поликлинике для ученых человек, одетый подобным образом, невольно обращал на себя внимание. Здесь был принят совершенно иной дресс-код – костюм, галстук. У кого-то даже запонки в рукавах сверкали. При виде запонок Галина всегда вспоминала выражение брата Степана: «Оно мне нужно, как те запонки». Степан «ополячился» в своем Белостоке да с польской женой и теперь часто говорит не «запонки», а «спинки». Смешно звучит для украинского уха с непривычки.
Соотнеся наряд с небольшой аккуратной рубенсовской бородкой и пятнышками красной краски на пальцах правой руки, Галина пришла к выводу, что ее сосед – художник. Приятный человек – взгляд приветливый, улыбается. В поликлинике все больше хмурятся, место такое, не располагающее к веселью.
Приятный человек усилил приятное впечатление тем, что, во-первых, поздоровался перед тем, как спросить, кто еще ждет приема у кардиолога (редкость
Человеку свойственно ошибаться (
