и потухает. Потирая ушибленное место, Кайрис вглядывается в темноту, но без лучины совсем ничего не видно. Споро поднявшись по ступеням, Кайрис пытается нащупать проем, но натыкается ладонью на преграду. Толкает дверь, но та только вздрагивает на петлях, не открываясь. Похоже, захлопнулась.
– Эй! – Кайрис приникает к двери подпола, чуть дрожа от холода. – Я здесь! Матушка?
Ответа нет – только какое-то странное попискивание в углу. Сердце испуганно сжимается, и Кайрис начинает молотить сильнее – до ноющих костяшек пальцев. Как это она недоглядела? Последний раз взмахнув рукой, Кайрис опускается на корточки. Можно, конечно, постараться поискать лучину, но зажечь ее все равно нечем, да и в такой темноте ноги на раз-два переломаешь. Лучше подождать, пока кто-то вернется и отопрет. Закутавшись в платок и опираясь лопатками о следующую ступень, Кайрис зябко съеживается. Странные шорохи и шелест почему-то начинают убаюкивать – сказываются бессонные ночи, а еще вспоминается детство. Как сестрицы запирали ее в погребе, а матушка отпирала дверь и успокаивала Кайрис, уткнувшуюся ей в живот.
Хорошее было время, пока сестры не вышли замуж, одна за другой выскакивая из гнезда. А потом Кайрис стала Чайкой. Почти заснув, она вздрагивает, впечатываясь плечом в стену. Сверху раздаются тихие шаги. Кайрис тянется к двери, но рука замирает, так и не ударив. Людей сверху оказывается двое. И эта твердая поступь может принадлежать только одному человеку.
– Такую замуж не возьмут. Порченая, – говорит отец раздраженно.
– Да кто бы на нее и так позарился? Ленивая, нерасторопная – не жена, а обуза, – матушка делает пару шагов и застывает на месте. – Отдать бы в служанки, да кому такая неумеха нужна?
– Но соседи-то косятся. Надо бы ее куда-то спровадить, пока не поздно.
На Кайрис внезапно будто обрушивается весь холод, царящий в подполе, и она, оступившись, съезжает по ступеням и задевает что-то рукой. Раздается звон, и голоса наверху затихают. Дверь подпола со скрипом открывается, и упавший вниз квадратик света на пару мгновений ослепляет Кайрис. Будто зверь, гонимый охотничьими собаками, она выскакивает в проем и, хлопнув дверью, выбегает из дома. Ветер тут же бросает в лицо горсть пыли. Заслонившись от него ладонью, Кайрис бредет прочь, не разбирая дороги. Ноги сами приводят ее к знакомому дому – к, похоже, единственному оставшемуся другу. Кайрис останавливается и переводит дыхание. Прошмыгнув под окном, она обходит дом кругом и тихо свистит.
Притулившись к стене, на земле лежит темная гора, похожая на кучу углей, и то вздымается, то опадает. Когда Кайрис подходит ближе, пес вострит уши, и похожий на обрубленную дубинку хвост чуть вздрагивает. Кайрис наклоняется, широко разводя руки, и тихо шепчет:
– Костолом.
Пес вытягивается стрелой, а потом начинает медленно подниматься. Костолом всегда напоминал скорее бешеного медведя, только пробудившегося от спячки, чем собаку, и все
