государственного управления и даже поручал ему общее руководство делами на время своих отъездов из столицы. В течение десяти лет наследник престола был ближайшим помощником своего отца и свидетелем всей его правительственной работы.
По всей видимости, Александр Николаевич находился под сильнейшим влиянием отца. Отличаясь от отца характером, он уступал ему волей. Суровый и непреклонный ум Николая порабощал мягкую и доступную влияниям натуру его сына, и Александр, любя отца и восторгаясь им, усвоил его взгляды и готов был идти ему вослед. Со своей стороны, Николай очень любил Александра, верил ему и поручал ему серьезные дела.
В практической школе отца блекли и выцветали те заветы романтической гуманности, которые вкладывал в душу своего воспитанника кроткий Жуковский. Но врожденное добродушие и мягкость натуры, в свою очередь, не допустили Александра воспитать в себе ту каменную крепость духа, какой обладал его отец. Вот почему личность Александра II не отличается определенностью черт и в разные моменты его жизни и деятельности производит неодинаковое впечатление.
Первые годы царствования императора Александра II были посвящены ликвидации Восточной войны и тяжелых порядков николаевского времени. В отношении внешней политики новый государь явил себя последователем «начал Священного Союза», руководивших политикой императоров Александра I и Николая I.
Циркуляр А. М. Горчакова российским дипломатическим представителям за границей
Подписанный 18/30 марта в Париже договор, положивший конец борьбе, размах которой грозил еще более расшириться, а исход не поддавался предвидению, призван был восстановить в Европе нормальный порядок международных отношений.
Державы, которые образовали против нас коалицию, избрали своим девизом уважение прав и независимости правительств. Мы не намерены входить в историческое изучение вопроса о том, в какой степени поведение России якобы поставило под угрозу тот или иной из этих принципов. Наше намерение состоит не в том, чтобы затевать бесплодную дискуссию, но в том, чтобы добиться практического применения тех самых принципов, которые провозгласили великие европейские державы, прямо или косвенно ставшие нашими противниками, и напоминаем о них тем охотнее, что никогда не переставали им следовать. Мы не будем несправедливы ни к одной из великих европейских держав, предположив, что в то время речь шла лишь о лозунге, продиктованном обстоятельствами, и что по окончании борьбы каждый считает себя вправе руководствоваться в своем поведении собственными интересами и расчетами. Мы никого не обвиняем в использовании этих громких слов в качестве оружия, которое необходимо лишь на короткий срок для расширения поля битвы, а затем снова пылится в арсеналах. Напротив, мы хотим оставаться при убеждении, что все державы, ссылавшиеся на эти принципы, делали это с совершенной добросовестностью и чистосердечностью, с искренним намерением применять их в любых обстоятельствах.
Исходя из этого, мы должны предположить, что, согласно намерениям всех участвовавших в последней войне держав, равно как и мыслям императора, нашего августейшего государя, всеобщий мир должен послужить твердой отправной точкой для восстановления отношений, основанных на уважении прав и независимости правительств.
Оправдалась ли эта надежда? Восстановлен ли нормальный порядок международных отношений?
Не вдаваясь в рассмотрение второстепенных вопросов, мы вынуждены с сожалением констатировать, что существуют две страны, входящие в семью европейских стран, в одной из которых нормальный порядок еще не существует, а в другой – поставлен под угрозу.
Мы говорим о Греции и Неаполитанском королевстве.
Оккупация греческой территории иностранными войсками против воли ее монарха и народного чувства утратила ныне всяческие основания.
Политические причины могли до известной степени объяснить насилие по отношению к греческому монарху. Можно было ссылаться на более или менее очевидные военные нужды для того, чтобы придать менее резкий оттенок этому нарушению права, но сегодня, когда нельзя более указывать ни на одну из этих причин, нам представляется невозможным оправдать перед судом справедливости продолжающееся пребывание иностранных сил на территории Греции.
Первые слова, произнесенные нашим августейшим государем, когда восстановление мира позволило императору выразить свое мнение по этому поводу, были ясными и четкими: мы не скрыли своего мнения на заседаниях кабинета, мы по-прежнему его придерживаемся. Тем не менее, мы считаем своим долгом добавить, что, хотя результаты отнюдь еще не оправдали в полной мере наших ожиданий, мы сохраняем надежду не остаться одинокими в вопросе, где право и справедливость со всей очевидностью находятся на стороне дела, которое мы поддерживаем.
Что же касается Неаполитанского королевства, то, хотя речь пока не идет об исправлении положения, мы весьма
