(а на правдоподобный у того явно не хватило соображения), повязать силами молодцов из внутреннего сыска оного Молчана, а вслед тайно передать его будто бы дворне вершилиной жонки, что являлось заведомой лжой, ведь дале, вне сумления, разбирались бы с тем не дворовые, а служивые.
Должно заметить, что запрашивающему вельми не повезло. Ведь в загашнике вспоминаний Твердилы, и без того оскорбившегося, что Вершило держит его за тупицу, оказалась давнее дело облыжно обвиненного Первуши, служившего в ту пору в отряде скорого задержания по ведомству внешнего сыска, а в нем и тот Молчан промелькнул рядышком, да и запомнился.
Первушу зацапали по приказу тогдашнего начальствующего Твердилы. Поводом послужил донос, выглядевший столь очевидным изветом, что Твердило, коему было наказано подвести дело к скорому приговору, сразу засомневался и насторожился! Ибо совсем не улыбалось ему стать крайним в разборках со внешним сыском. Тем паче, начальствующий тот являлся редкостным мерзавцем, высказывавшим вслух гнусное подозрение, что Твердило ладится подсидеть его (а сия гипотеза полностью отвечала истине), и вовсе не исключалось тайное намерение подставить избыточно резвого подчиненного.
Посему Твердило приступил интенсивно рыть вглубь и окрест, аки крот! И пособлял ему в оном человечек на скудном жаловании из самых нижних чинов внешнего сыска – столь ничтожный, что никто даже из аналогичных ему служивых на посылках не замечал его в упор. А вот Твердило, долго изыскивая подходящего в рядах должностной мелочи того ведомства, нашел-таки его, нужного, и приблизил – понятно, за разовые вознаграждения.
Два базовых принципа мировой криминалистики он, не ведавший иноземных наречий, сформулировал по-свойски: «Кому сие к выгоде?» и «Ищите бабу!». Надлежит уточнить, исторической правды ради, что Твердило вовсе не являлся ментальным женофобом, а лишь грубоватым был – в прямое отличие от высококультурных и галантных французов, подаривших остальному миру пример истинного женолюбия, заключенный в хрестоматийной пословице: «За неимением лучшего спят с женой». Впрочем, и ведай он о ней, не последовал бы сему вдохновляющему наставлению, давно уж испытывая непреходящую идиосинкразию от одной лишь мысли о супружеской опочивальне…
Завершив свои многотрудные интенсивные изыскания – с привлечением своего личного осведомителя из канцелярии внутреннего сыска, коему доверялось высшим руководством даже самое скрытное, Твердило вновь удостоверился в объективности указанных формулировок.
Ибо точно выяснил: инспирировал тот донос упомянутый начальствующий мерзавец. И целил он отнюдь не в заурядного Первушу, а бери много выше! Понеже Петруша состоял в доверии, аки безукоризненный исполнитель приказов, включая и заведомо недозволенные, у одного из самых ярких чинов внешнего сыска, именем Путята, почитавшегося в кругу собратьев по скрытности живой легендой, ведь ни разу не откинулся, побывав не в одном десятке передряг, каждая из коих грозила
