окончательно взъярился один из главнейших чинов внешнего сыска. Однако огласил иное:
– Даже мне волнительно за бедолагу ту! Ведь жертва! А под видом любострастия была введена в татьбу….
«Татьба в любострастии се – ежели крадешь у чужого мужа. Девка же та – явно не мужатая. Не сходятся концы с концами! Оболгался сей!» – профессионально вывел глава внутреннего сыска при Высшем совете старейшин Земли вятичей, продолжая изгаляться над Вершилой упертым своим безмолвием.
«И пущай твои, не прошедшие очистительный огнь кости, что позорно для каждого усопшего вятича из достойных, окажутся не в глиняном горшке, где и подобает им, а будут преданы сырой земле – в знак намеренного унижения!» – подытожил мысленное свое проклятие Вершило. И перешел к сути:
– И поклялась моя, что отмстит за ту претерпевшую, примерно наказав прелюбодея!
Ты вправе спросить мя, каковым образом? Отвечу: на заре привязать его без одежд, обмазанного медом, к древу в глубине леса, и отвязать, всего покусанного, лишь на закате. И до скончания дней своих не забудет он!
Ты вправе спросить мя, возможно ли избежать ему той кары? Отвечу: возможно, аще поклянется до рождения будущего плода выплатить за душевные муки будущей роженицы в гривнах и мехах, ведь оный знатный ловчий.
Ты вправе спросить мя, кто скрытно передаст оного в руце самых могутных из дворни жонки моей, предварительно задержав? Отвечу: твои люди из внутреннего сыска. В том и заключается твое извинительное содействие…
«Поищи дурней себя! Не на того напал!» – констатировал Твердила, презрев и те вопросы, и собственные же ответы на них Вершилы. Нашел, кому подсказывать! Ведь мигом просек главный внутренний сыскарь Земли вятичей, что хахаль, якобы, неизвестный ему. точно попадет в могутные руце – токмо не дворни, а служивых внешнего сыска. Ему же, Твердиле, предлагается в оной акции второстепенная и неблаговидная роль, в заведомое злоупотребление должностными обязанностями.
А вдруг прознают о том те, кто мечтают его подсидеть? Плохо дело! А ежели, что еще хуже, докопается скрытный сыск? Случись подобное, даже Белозер, аще повезет привести его в относительно ясный разум, вряд ли сумеет отстоять!
И где тут прямая выгода для него самого? В упор не углядеть!
«Пора отверзать уста!» – твердо решил он. И отверз…
III
Вслед за приглашением – чрез мальчонку на посылках, от небезызвестного Глота: навестить его по месту коммерции, благонамеренный и состоятельный обыватель, именем Веденей, задумался, к чему бы сие. И не подозревал, что почтен вниманием матерого сходника Секретной службы Ромейской империи, пребывавшего ее нелегальным представителем в бассейнах Оки и Прони. Не было у него точек соприкосновения с оным оборотистым делягой, да и знакомство было лишь чисто шапочным (по правилам тогдашнего этикета, ручкались при встречах – в знак приветствия, токмо с друзьями, а отдаленные знакомцы лишь приподнимали шапки).
Ясно, что среди
