этой истории – две массы племен, соединившиеся для образования нации, два царства, на которые распадается эта нация, два имени Бога в библейских первоисточниках – мы прибавим еще две: два вероисповедания, первое из которых вытесняется вторым, а позднее все же победоносно выходит из-за него, и два основателя религии, и оба они названы одним и тем же именем „Моисей“, их персоны мы обязаны отделить друг от друга. И вся эта двойственность – неизбежное следствие первой: того факта, что одна составная часть народа имеет пережитый опыт, который надо оценивать как травматический, другая же часть осталась к этому опыту чуждой» [27].
Слабость и непрочность мыслительной конструкции Фрейда, согласно которой иудейский монотеизм вместе с образом Моисея оказались египетского происхождения, проявляется, по нашему мнению, там, где Фрейд вынужден был удвоить образ Моисея, разделив его на мадиамский и египетский. И все это для того, чтобы защитить свою конструкцию от нападок более современных историков. По этому поводу с полным правом можно процитировать Э. Мейера: «Сочинение романов не является задачей исторического исследования». А именно это и сделал З. Фрейд. Монотеизм Эхнатона – это все-таки история. То, чем Фрейд продолжил эту историю, по нашему мнению, – это роман. Однако из этого гениально набросанного романа не получится научно обоснованной истории до тех пор, пока из-под руин блистательного города Телль-эль-Амарны не извлекут глиняные дощечки, на которых будет обнаружено имя Моисея: принца или военачальника, высокопоставленного жреца или просто служителя Эхнатона. В этом вопросе археология пока еще остается в долгу перед З. Фрейдом.
Моисей в свете истории религии
Нашей целью является проведение такого анализа образа мужа Моисея, который позволил бы понять именно специфику судьбы этого учредителя и законодателя религии. К сожалению, в настоящее время никаких однозначных и неоспоримых сведений по данному вопросу летописи нам не дают. Поэтому мы должны обратиться к специальной истории религии этого периода.
Естественно, что с позиции исторического развития на материале литературы о Моисее, имевшейся с древнейших времен, мы вряд ли сможем представить картину формирования образа Бога евреев in extensor[4]. Это выход за пределы наших намерений и сил. В нашем случае мы должны довольствоваться единичными авторитетными ссылками на формирование образа Бога евреев. Однако необходимо выделить и то обстоятельство, что существование одного-единственного Бога является абсолютно независимым от всех тех проекций, которые были перенесены на этот образ, с одной стороны, самим учредителем религии, а с другой стороны, народом, то есть верующими. Бог не является ни экзистенциальным, ни неэкзистенциальным. Он никогда не был только продуктом человеческой проекции. Но учреждающий религию, как бы его ни называли: Моисей, Мухаммед, Павел, Лютер и т. д., – всегда переносит на Бога, которого он ставит в центр своей веры, свои религиозные притязания, а то и свои собственные черты, свою строгость
Полностью, дословно (
