азборчиво матерясь, побредет в сторону моря.
Мимо пронесется, грохоча музыкой, полная хохочущих девушек японская тачка – и снова все стихнет. А матрос поймет вдруг, что потерял где-то свои кроссовки – и сейчас шлепает по лужам в одних носках. Он остановится. Вспомнит, что до «Морской звезды» в «Одноклассниках» познакомился с какой-то татуированной девушкой, а потом они пошли к ней в замкнутую многоугольником пятиэтажку из серого силикатного кирпича. Да, вот там-то он и разулся. Но где эта татуированная девушка? Где этот дом? А черт их знает! Матрос покачает головой и побредет дальше – вниз, к мерцающим в тяжелом тумане огонькам порта. Чужеземный муравей, на пару ночей одурманенный феромонами незнакомого муравейника.
ГЛАВА 1. «Девушка в песках»
Роман курил вторую сигарету подряд. Мелкий дождь покрывал высунутую в окошко руку бисеринками воды, но сигарета не гасла. Он сидел на пассажирском месте, а за рулем была его любовница Лена – тоненькая, провинциально-эффектная блондинка лет тридцати. Большие, как бы удивленные серые глаза, чуть припухшие губы, покрытые ярким лаком длинные ногти. Роман щелчком отбросил сигарету в дальнюю лужу и провел рукой по ежику немного поседевших волос.
Чуть поодаль от их машины высилась огромная скульптура. Бетонная женщина с несколько изможденным лицом напряженно всматривалась в океанскую даль. На согнутой правой руке женщины сидел каменный малыш, левая рука – бессильно повисла. Вокруг ее массивной головы бесцельно кружилось несколько молчаливых ворон.
Лена щелкнула по рулю обломанным красным ногтем и спросила:
– Хочешь повести машину?
Роман отрицательно покачал головой.
– Нет. Я же объяснял тебе – больше не могу. И вообще: я дал себе зарок – никогда за руль не садиться.
– Ты вроде и с алкоголем собирался завязывать, – усмехнулась Лена.
– А я итак почти завязал, – довольно убедительно сказал Роман и пошарил рукой в бардачке.
Он извлек оттуда початую, зеленоватого стекла бутылку виски и философски заметил:
– Вот почему виски, купленный в Японии – хороший, а такой же, но купленный у нас – полная херня?
Роман поболтал виски, сделал небольшой глоток, медленно закрутил крышку, поставил бутылку между коленей.
– Не передумал увольняться? – спросила Лена.
– Нет. Я уже давно хотел. С самого момента трудоустройства.
– У тебя просто кризис. Это пройдет, – сказала Лена, немного наклоняясь к нему. – А работа ведь хорошая. Платят стабильно – и для общества полезная.
Узкой рукой она погладила его колено.
Роман глотнул виски и сказал:
– Мне как-то разонравилось изучать людей. А тем более – изучать их трупы. И причины, по которым люди становятся трупами раньше запланированного природой срока.
– А кого ты хотел бы изучать? – поинтересовалась Лена.
Роман посмотрел на нее удивленно:
– Как кого? Да вот хоть дельфинов. Или осьминогов. Я же до армии три курса на океанологии отучился.
– И кто же нынче оплачивает изучение осьминогов? Торговцы с Морского рынка? – насмешливо поинтересовалась Лена.
– Осьминогов изучают очень активно. Это ведь самые умные из беспозвоночных, – назидательно сказал Роман. – По интеллекту они сравнимы с кошкой или собакой. А в чем-то они даже и поумнее будут. У них есть самосознание. Они способны ставить себе долговременные цели и достигать их. Но при этом их разум совсем иной, чем у нас. Или чем у собак. У них абсолютно нет никаких эмоций в отношении своих собратьев. Ни-ка-ких. Вон, стоит каменная женщина, смотрит на океан, ждет своего мужа из рейса. А осьминожиха не стала бы так стоять, потому что ей было бы все равно.
Лена удивленно приподняла аккуратно подведенные брови:
– Никаких эмоций? Но ведь даже собака любит своих щенят… Или своего хозяина.
– Осьминожиха к своим детишкам равнодушна. Если бы ей волю дали – она бы их просто съела.
– И кто же ей воли не дает? – поинтересовалась Лена.
– Природа, – ответил Роман. – Когда самка осьминога рождает своих осьминожиков, у нее полностью выключается чувство голода. Она ничего не хочет и не может есть. Поэтому, когда проходит положенный срок, она просто умирает от истощения.
Роман закурил новую сигарету. На площадку, где они стояли, въехал еще один автомобиль, постоял буквально несколько секунд, развернулся и уехал обратно вниз, обдав водяными брызгами стайку нахохленных воробьев. Внизу сгущалась пелена опалесцирующего тумана, из которого, подобно шеям доисторических животных, торчали стрелы портовых
