метров. Предстояла огромная работа И тут – война.
Все годы на фронте. От Сталинграда до Берлина и Праги. Начал лейтенантом, закончил майором. Насколько любил рассказывать о вершинах, о людях, покоряющих вершины, настолько скупо говорил о войне. Самой правдивой книжкой считал «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова. Как только окончилась война, подал рапорт – отпустите в науку.
И Академии наук СССР понадобился его альпинистский и инженерный опыт Нужно было создать высокогорную научную лабораторию на горе Аграц в Армении, а затем и электронный кольцевой усилитель.
Тогда началась дружба Блещунова с академиками И. Таммом, А. Алихановым, С. Хейфецом. А вообще он был человеком, который умел дружить. Он притягивал как магнит к себе умных, интересных людей. И дарил встречи с ними своим воспитанникам – бесчисленному альпинистскому братству Одессы.
Его дом был открытым домом. Проходишь вечером по улице – из окон музыка, в квартире всегда люди. Кстати, в коммунальной квартире.
На стенах – живопись, в шкафах разнообразные коллекции. И старинные веера, и пивные кружки, и медальоны работы Торвальдсена…
Мне казалось, что столько раз здесь бывал, что всё видел. Но, когда в трёх залах Музея западного и восточного искусства в 1980 году Блещунов показал все свои двадцать коллекций, понял, что всё это изучать и изучать…
После высокогорных экспедиций Александр Владимирович заведовал Проблемной лабораторией института холодильной промышленности. Уже начинались болезни. Мучила астма. И он задумался о судьбе своих коллекций.
В одном он не сомневался – всё должно принадлежать Одессе. И он написал первое завещание. Но потом пришло понимание того, что все коллекции раздробят по музеям. И более того, они попадут в запасники. Всё, что могли его ученики, друзья держать в руках, станет только карточкой в архиве.
Так пришла мысль создать в своей квартире Музей личных коллекций.
Но ведь для этого нужно было расселить коммуну… И ещё тысячи нужно… Казалось, все желания уйдут в бюрократический песок.
Помогал мэр города, ученик Блещунова в альпинизме Валентин Симоненко, помогали академики. Вмешался Дмитрий Лихачев. Я писал статьи… Увы…
Но однажды ранним утром у меня дома раздался звонок.
– Женя, я ночью придумал, что делать. Вы мне нужны – будем писать письмо…
Мысль, пришедшая Александру Владимировичу была не из советских. Он вспомнил, в царские времена с гуманитарными просьбами обращались к императрицам. Да и во время Великой Отечественной не Михай, а румынская королева Елена облегчала участь евреев в гетто…
И вот мы написали короткое, но яркое письмо на имя Раисы Максимовны Горбачёвой, как одному из деятелей фонда культуры.
Прошло две недели. И вдруг бюрократическое колесо начало вращаться. Вначале медленно, затем с невероятной скоростью.
«Письмо на контроле у Раисы Максимовны».
Симоненко
