и продолжали спать дальше, ну а я не рискнул вас оставить одну.
– Молодцы. Боялась, что вы без меня умрете голодной смертью, – врываясь на кухню, радостно сообщила им Наталья о своих опасениях. – А меня никто не хочет покормить? Дайте хоть кофе глотнуть.
– Сначала завтрак, а кофе потом, – решительно заявил Иван.
– А иначе желудок испортишь, – Катерина повторила недавние предостережения Ивана, искренне обрадовавшись возвращению подруги и возможности уйти от разговоров о минувшей ночи.
– Вот именно, Катерина, не знаю, как вас по батюшке…
– Аркадьевна, – подсказала Наталья.
– Истину глаголете, Катерина Аркадьевна.
– Высоким штилем излагаете, господин хороший. Пажеский корпус изволили заканчивать?
– Ах, Катерина Аркадьевна, Катерина Аркадьевна, где я только не учился и что я только не заканчивал, но об этом не здесь и не сейчас, – он подхватил ее тон, рассматривая через хитроватый прищур эту взлохмаченную женщину с припухшими от крепкого сна глазами и сохранившимися на щеке следами от подушки. Она сейчас ощущала себя комфортно, и это было для нее главным, все остальное не то чтобы совсем не волновало, но было на втором плане. Ни тебе показательных хороших манер, ни позерства – мол, смотрите, какая я необыкновенная и независимая, но и пассивного равнодушия, граничащего с пофигизмом, тоже не было. Обычная женщина, каких тысячи: ни особенной внешности и фигуры, не глупа, но и ай-кью не зашкаливает, в другое время и при других обстоятельствах, возможно, он бы не обратил на нее внимания. Пожалуй, и она придерживалась того же мнения, и, видимо, просчитав про себя все за и против, решила «не надрываться» в стараниях его очаровать. А может, она со всеми такая? В общем, такая своеобразная дамочка, сделал он про себя вывод, решив, что это заключение далеко не окончательное, и, возможно, когда‑нибудь он к этому еще вернется. Если бы он смог сейчас прочесть ее мысли, то был бы крайне удивлен, узнав, что он «надутый и самовлюбленный пижон».
– О чем это вы? Какие там пажеские корпусы? – не выдержав, вмешалась Наталья и, намазывая на тост паштет, тут же в свойственной для себя манере перескочила на другую тему и рассказала о своих мальчишках, которые утром, нарисовав себе зубной пасты усы, пытались доказать, что они взрослые и никакие садики, тем более детские, им не нужны. После завтрака Иван заторопился по делам, туманно объяснив, что пусть они и не государственной важности, но близки к таковым. Принеся дамам извинения, что оставляет их в разгромленной кухне с кучей грязной посуды, Иван с искрой в глазах выразил уверенность, что они справятся с уборкой и без его помощи, и быстро ретировался.
– Однако мутный тип, – хмуро оценивая взглядом объем работы, произнесла Катерина. – Вроде с тобой разговаривает, а думает о чем‑то другом. Неискренний он, будто с двойным дном…
– Хороший
