мисс Томас. – Мама мазала меня маслом какао, и всё прошло. Ты пробовала масло какао?
Ее предложение меня раздражает. Люди постоянно хотят рассказать мне о том, что страдали чем-то подобным и что понимают, каково мне. И поскольку они чудесным образом справились со своим кожным недугом, эти самые люди предполагают, будто я лечусь неправильно или, хуже того, что я вообще никак не лечусь или не слежу за собой. И никто из этих благонамеренных людей и не думает, что мой случай отличается. Они просто этого не понимают.
– Сильно чешется? Ты принимаешь антигистаминные?
Ей надо заглянуть в наш шкафчик с лекарствами. Там коробки на коробках. Тюбики и тюбики кре́ма с кортизоном. Дверца с трудом закрывается.
– Мне, как учителю, важно знать о таких вещах. Если состояние здоровья влияет на твою работу в классе, я могу помочь тебе справиться.
Что? Она думает, что моя голова – такое же слоистое месиво, как и моя кожа?
– Спасибо, я хорошо вижу и слышу, – говорю я сквозь сжатые зубы.
Она выпрямляется, поджав губы.
– Я пыталась сказать, что школе не всё равно.
Мне нравится слышать, что школе не всё равно, но не нравится то, что школа делает. Я молчу. После неловкой паузы мисс Томас добавляет:
– Тебе лучше пойти домой.
Я ухожу из класса. Ливви ждет снаружи.
– Что это было? – спрашивает она.
У меня не было времени подумать, как объяснить эту историю со стулом. Я была слишком занята гневом.
– Можешь не рассказывать, если не хочешь. – Но на ее лице застыла надежда. – Ты сделала что-то плохое? Знаешь, мисс Томас слишком подозрительная. Ей кажется, что кто-то ее обсуждает, хотя на самом деле никто этим не занимается.
– Да, – с благодарностью принимаю я этот вариант. – Она решила, что я на нее пялюсь. Похоже, у нее комплексы?
– Точно.
Мимо проходит Сэм с приятелями.
– Привет, Эс Джей!
У него такой приятный голос, что я хочу спрятать его в бутылку, отнести домой и хранить под подушкой.
– Я думал, я здесь единственный плохой парень. Кажется, ты претендуешь на мои лавры?
У меня такое чувство, будто с каждой стороны языка у меня по обогревателю. Я наклоняю голову, чтобы скрыться за волосами. Он идет дальше, выставляя ладонь за спину, чтобы приятель ударил по ней.
– Слышу свадебные колокольчики, – дразнит Ливви.
– Да конечно!
Я смеюсь. Но мое сердце колотится. Я ему нравлюсь? То есть прямо правда нравлюсь? А что, если он хочет меня поцеловать?
Какое-то время я поглощена этой мыслью. Но потом на меня обрушивается реальность. Приди в чувство, Эс Джей. А что, если он увидит твою кожу? Что тогда?
Старая Я знает, что произойдет. Его вырвет. Он будет смеяться до упаду. Мой первый поцелуй с Сэмом станет последним.
Новая Я справляется не так хорошо, как я рассчитывала.
