не даст, и приоткрылась дверьИз камня бледного, из кварца.
И вечность краешек увидел в щель,
И словно прожил половину…
АВТОР:
Теперь прервать хочу я ход повествованья.
Что будет далее?
Герой устанет долго вспоминать
Рождение свое и возмужание,
Что натерпелся он и что избег,
Учение вдали дворца-порог,
Самоучение и самоотрицание,
Слова последние и первые, как Бог
И небо…
Заметим лишь одно сейчас,
Оно потом усилит впечатление:
В характере короны сей алмаз —
Охоту царскую он люто презирал
за варварство, за кровь и ярость,
за зверя, что пред человеком мал,
не прожитую карту зверя – старость,
когда природа дарует исход
тихо.
Пустыня…
Стоит недвижная луна только,
И пирамиды-корабли стойкой,
И наливает им она вермут,
Забыли чтобы все – веру
И вектор, кто на них воочию
Взглянул с пустынною охочею…
Тпру! Кнут! Кони встали
Белые царевые!
Фараон на пьедестале —
Очи хворые!
Черные, как Нил в пустыне
Бархатный.
Говорит он странну речь —
Кабы можно пренебречь?
ЭХНАТОН:
Сфинкс, пошли мне сон вещий,
Что мне делать, как мне быть с вещью?
С кошкой черной, что меня требует,
День и ночь ее глаза бегают
За мной.
По пятам еще жрецы солью сыпят,
По утрам на всех гляжу – сыпью.
Под кроватью нахожу первый,
Куклы с воткнутой иглой в перлы!
Жрец такое мне сказал…
Отврати чашу…
Иль устроить им скандал?
Мать вашу!
АВТОР:
И то вскрикнет, то всплакнет будто —
И печалью, и тоской
Музыкой ночной,
Иероглифами звезд,
Памятью глубинной.
Не лицо, а палимпсест
Ветхий и старинный…
Несет его в глубокую даль
За край видимого,
За невидимый край,
За Грааль…
Она пришла.
И как ей не прийти?
У ней на щечках ямочки
Цветущие, как вишни на снегу
Или яблоня под снегом,
Или подснежник,
Или роза белая,
Лотос ночной,
Звезда утренняя,
Исида Востока
В день своего сотворения —
Нефертити.
Гораций, ты прав,
Она явилась —
Первая, рожденная
Поэтом Муза вдохновения.
Страдалица…
Красота,
Женщина!
Девушка,
Почти девочка,
Не видавшая своего лица.
ЭХНАТОН:
Богов любимец! Был не раз спасён я,
У смерти вырван пламенной молитвой
Великого отшельника —
У
