Таня продолжала улыбаться, потом опустила ресницы, и отвернулась, поправляя сумку на плече.
– Ребят, кто знает, как доехать до Кузнецкого Моста?
Я открыл рот ответить, но Лиргамир опередил меня.
– Зачем тебе? Я могу проводить, я хорошо знаю центр.
– Дом моделей хочу найти, – сказала Таня.
– И для чего тебе? В модели поступаешь? – хохотнул Сиволобов.
Остальные, особенно девчонки, захохотали. Опьянели, похоже.
– Поступаю, если возьмут, – сказала Таня.
А Сиволобов оглядел её бесцеремонно и сказал:
– Ну чё, сойдёшь, – и опять в хохот.
– Поехали, Олейник, я покажу, я бывал там. У меня даже знакомые там есть, – не шутя сказал Лиргамир. – Протекцию тебе сделаю.
– Ну сделай, – усмехнулась Таня. И подмигнула: – Тогда я с тобой дружу.
Вот так меня москвич и обставил, а я поплёлся в свой занюханный клоповник на Арбате, думая, что надо пойти в деканат и получить место в общежитии, теперь мне положено, что-то я с работой своей совсем забыл об этом…
Но на другой день Лиргамир сам подошёл ко мне перед началом занятий.
– Ну что, взяли Таню в манекенщицы? – спросил я.
– Взяли.
– Ты протекцию сделал? – я с удивлением почувствовал, что ревную.
– Да ладно, я приврал вчера, никого я там не знаю. Таню и так взяли, её и к Зайцеву позвали, он сам там был по случаю, увидел её на подиуме, и сказал, берёт даже без обучения. И сильно расстроился, что она не может целые дни у него работать.
Я смутился. Конечно, такая девушка… вообще, я даже не мог понять, я видел вчера её работы, у неё талант редкий, а тут ещё и внешность…
Между тем Лиргамир сказал:
– Ты… Богдан, ты не тушуйся с Олейник, я тебе не соперник, – и закурил, длинными белыми пальцами перехватывая сигарету.
– Чего это? Отшила тебя?
– Да нет, я и не пытался подкатывать. Я не по этой части.
– Как это не по этой части? – удивился я, не понимая.
Марк пожал плечами:
– Так, что в постель я Таню не потащу. А ты – тащи на здоровье.
Я всё равно ничего не понял, да и что мне было думать о Лиргамире, и о его смыслах, когда меня переполняли собственные.
– Да, Богдан, у неё там драма, с женихом рассталась. Так что действуй смело, в такое время все куда более… гхм… восприимчивые…
…Да, вот такой я добрый. Но мне Курилов понравился, сермяга был именно таким, каким я представлял его, когда разглядывал накануне. А вот Таня была непонятной. И я опять не мог вспомнить, о чём же я думал в связи с ней.
Я вспомнил об этом только через несколько недель, когда мне, глазастому, стало ясно, что не только наивный валенок Курилов втюрился в Таню по уши с первого взгляда, но и наш прекрасный профессор тоже. И когда мама, позвала меня к себе, прикрыв дверь, поговорить.
– Слушай,
