ни к тому, ни к другому. Ночь разбойников, которые увязались за сестрами и погибли самым жестоким – и непонятным – образом. Нив толком и не знала, что произошло после появления разбойников. Кто-то из них ударил Первую Дочь рукоятью кинжала в висок, и Нив потеряла сознание. Очнулась она, когда все уже было позади и сестры были в столице, под надежной защитой.
Но Рэд сознания не теряла и помнила все, что тогда произошло. И думала, что это ее вина.
Ледяной укол вины пронзил Нив насквозь. Вины – и холодной уверенности. Что бы там ни произошло, пока Нив валялась без сознания, – именно из-за этого Рэд отправилась в Диколесье, несмотря на все уговоры сестры.
– В этом не было никакого смысла, – мягко повторила она.
На этот раз Раффи не ответил.
Нив пошла по тропинке, бездумно ведя рукой по цветущей живой изгороди. Края жестких листьев кололи пальцы, и Нив даже порезалась об один из них – на кончике пальца выступила крохотная капелька крови.
Раффи у нее за спиной вздохнул, а затем раздались шаги – он покинул сад.
Нив повернулась лицом к солнцу и закрыла глаза. Теперь она видела алые прожилки на внутренней стороне своих век. Весь мир находился за этой алой, подсвеченной лучами нежного, каким оно бывает только в начале лета, солнца.
В беседке рядом с ней, за стеной буйно распустившихся цветов, кто-то спросил:
– Может, получится как-то попроще? С помощью какого-нибудь договора?
Голос у говорившего был таким хриплым, как будто его обладатель уже неделю не спал. И было в нем что-то знакомое, но человек говорил слишком тихо, чтобы Нив смогла узнать его. Разговор явно не предназначался для чужих ушей, но Нив не двинулась с места.
– Не получится.
Второй голос был резким. Его Нив уже тоже где-то слышала. Его обладательница выговаривала гласные твердо и уверенно.
– Все в Диколесье искажено. Его сила убывает на глазах. Обрезками ногтей и зубами его больше не удовлетворишь. Даже кровь оно не принимает – разве что свежую, хлещущую из раны, – со значением продолжал второй голос, словно бы подразумевая что-то, известное собеседнику, но о чем не стоит упоминать вслух.
И Нив узнала эту манеру разговора – никому, кроме рыжеволосой жрицы, она принадлежать не могла.
– Также, – продолжала за зеленой цветущей стеной жрица, – Диколесье перестанет принимать в качестве жертв трупы. Оно будет требовать все больше и больше – все, что у нас есть, и в итоге цена станет такой высокой, что мы не сможем ее заплатить. Хотя бы из-за последствий. Вот что мы поняли из наших молитв, когда обратились к нему в последний раз.
И после паузы добавила нараспев, словно цитируя священный гимн:
– Кровь, отданная в уплату по сделкам с тварями, что живут в глубине, – это та кровь, что может открывать двери.
Нив нахмурилась. Собеседник жрицы явно был не в состоянии разгадывать такие сложные загадки.
– Должен быть способ.
– Даже если так, мальчик мой, – промурлыкала жрица, –
