го поступил в университет, который окончил с красным дипломом. Очередная ерунда, необходимая только тем, кто не уверен в своём будущем, кто боится его. Я никогда не относился к чему-либо слишком серьёзно, кроме своего творчества. Тем более к образованию, хотя учился хорошо. И красный диплом я заработал не оттого, что просиживал долгие ночи напролёт, корпя над пожелтевшими учебниками отживших времён, а, наверное, потому, что мне легко давались гуманитарные науки. К этому прилагается хорошая память и умение схватывать на лету. Стрельните в меня из рогатки – и я мигом поймаю зловредный камушек, чтобы не ударил больно в висок.
Но из своего нескончаемого обучения я могу вспомнить лишь то, что на данный момент я потерял что-то отвратительное, по чему первое время даже скучал. Сейчас это всё в прошлом, но которое неумолимо сказывается на настоящем – на моём отношении к жизни. Насколько же мне омерзительны все эти принципы, когда человека загоняют в определённые рамки построения своей судьбы, не оставляя ему шансов быть смелым, свободным, осознанно выбирать свой путь – по интересам, способностям, талантам, и не чувствовать себя при этом изгоем. Что-то гнилое есть во всём этом, так же, как и в нас.
Но сказать, что я был недоволен жизнью как таковой, я не могу. Всё-таки есть в ней оттаявшая нотка весны, воодушевляющий звук, как приманка для юных, пылких и ещё не настрадавшихся сердец. Так и меня манила она, показывая на миг свои прелести, чтобы не угасла страсть заглотнуть её как можно скорее…
Часть первая
Май
Один среди вас, но родной, но чужой, Расцвету я, свободный и сильный душой, И не знаю, в какую страну полечу, Но наверное знаю, что вас не хочу!
Глава 1
– Май! – крикнула женщина в темноту двора.
Там на детской площадке визгливо скрипели качели, нарушая хмурый осенний, пронзительно холодный вечер. Мальчик, откликнувшись на крик, соскочил с качелей и нехотя побрёл к матери. Он был густо, почти под самый нос, укутан в шерстяной шарф, на глаза наезжала шапка, тёмно-синяя куртка, которая была по-жалостливому мала, врезалась тугими резинками манжет в голые выглядывающие запястья. Он шёл, опустив голову, медленными, маленькими шагами. Мать раздражённо схватила за ладошку подошедшего сына и с таким же недовольством, дёргая его руку, повела в сторону дома.
Дома на плите, над синим горящим пламенем, стояла большая кастрюля. Она гармонично булькала, распространяя запах варёной картошки и кислой капусты. Мать ходила по маленькой, сопрелой от варки супа кухне в заляпанном фартуке, с кое-как подколотыми, выкрашенными хной волосами. На худых ногах топорщились свалявшиеся шерстяные носки, в руках она держала алюминиевую столовую ложку, которой проверяла суп на солёность и готовность. Мальчик сидел на табурете и молча наблюдал за привычной и обыденной атмосферой кухни, освещённой приглушённым светом мутного, пыльного абажура.
– Нет, с этим мальчишкой никаких нервов не хватит! – разговаривала женщина сама с собой специально громко, чтобы детские уши чётко улавливали каждое брошенное со злости слово. – Одни расстройства с первого дня появления на свет. Нет, ну надо же выдумал!.. Запиши его в музыкальную школу! Хе, черт собачий! – Она резко повернулась к сыну.
Май задумчиво сосал кончик отросшего чёрного волоса.
– А ну, перестань! – крикнула мать, ударив ложкой по его руке.
Сын поднял голову, от боли дёрнулась губа, но он не выдал своей обиды, молча спрыгнул с табурета и, провожаемый взглядом родительницы, ушёл в темноту длинного коридора.
Открылась входная дверь, впуская внутрь холодный, свежий воздух приближающейся зимы.
– Мам! – крикнула с порога девушка, бросая дамскую сумку на маленький стульчик, теснившийся у входа.
– Ай?
– Ты чем тут развонялась?
– Да чем… жратвой. Была бы воля – не воняла б. По гулянкам бы ходила, как ты.
– Слушай, хватит, а? – устало буркнула дочь, стягивая чёрные сморщенные сапоги. – С Володькой гуляла.
– Чем занимались?
– Да гуляли, сказала же!
– Ищи себе богатого! Зачем тебе этот подкидыш, а то будешь, как я, в нищете прозябать, да вас, – последнее слово она выделила голосом особенно громко, – отпрысков, тащить на себе.
– Отпрыск у нас тут один, мам.
– Угу, – кивнула та.
– Опять небось двоек нахватал? – спросила сестра, сунув рыжеволосую голову в материну комнату, где на диване с книжкой сидел Май.
– Пятёрки, – тихо, словно бы для себя, произнёс брат, не отрывая глаз от страницы.
В
