чуть не отбросил.
– Ну да, под твоими копытами половицы повизгивают. А они у меня из половинных плах складены, – дедок довольно хохотнул и с видимым отвращением подул на кашу. – Усовестил-таки. Ложка в рот не лезет.
Стас, не удержавшись, расхохотался.
– Твоя ложка и моему Войтику в рот не полезет. А этот малый любит покушать.
Старик вспыхнул, но не выдержал и тоже рассмеялся.
– Это тот облом, который идет следом за тобой?
– Других не держим. Разглядел?
– Вот еще! – с обидой отозвался Почай, отлавливая рукой в горшке шмат мяса на косточке величиной с ладонь. – А твои волчата здесь будут, не успеешь кашу дохлебать. Если поторопишься, может, и успеешь.
Но Стас уже отвалился от стола к стене.
– Нет уж спасибо. За тобой все равно не угнаться.
– Ты бы на меня раньше посмотрел. Витязь, одно слово. Еруслан! – расхохотался Почай. – Меду, браги не держу, а молочком угощу. Добрые люди не забывают. Приносят.
– Не тоскливо одному?
– А разве я один? Птицы песней по утрам радуют. Лес сказку на ночь сказывает. Звери вести приносят. Какая ж тоска? Да и люди порой захаживают. Кто с бедой, кто с радостью.
– С бедой понятно? А с радостью?
– Так они всегда рядышком ходят. Одна без другой жить не могут. Попробуй, разлепи. Так и бредут о двух ногах.
– И не споткнутся?
– А ты попробуй хоть едину подпорку выдернуть…
Стас промолчал, пытливо вскинув голову на волхва.
– Не простой ты человек, дед Почай.
– А разве ты прост? Звездой начал, звездой закончишь… но не окончишь…
– Загадками говоришь? Прибаутками? Говоришь, да не договариваешь.
– Отчего же? Все ясней ясного. Могилки твоей я не провидел. А заглядывал так далеко, как только мог. Даже жутко стало. Стая разве хранит?
– Стая, как стая… – недовольно пробурчал Стас.
– Не туда зришь. Ты очи к небу прими, тогда и разглядишь, – с укоризной пробормотал Почай. – Что под ногами увидишь?
– Шутишь?
– Отродясь не шучивал. Со стаей разве можно? А вот как стемнеет, так и подними голову, – оторвался от печи волхв. – Вот и большеротый твой. И мимо не проскочил. Проголодался. Изрядно ты наследил на дороге, Волк.
– Зови уж Славом, как все.
– Можно и Славом. Язык не отсохнет.
Застучали за стеной подковы. От грохочущего гласа Войтика и за стеной не скроешься.
Распахнул двери, уперся ладонью в косяк.
– Ты мне стенку ненароком не свали, – забеспокоился волхв. – Развалишь избешку, а мне на улицу?
Пропустил мимо ушей.
– Так, так… Продолжаем нарушать безобразия, судари мои? И командир вам уже не командир, а пришей-пристебай? В смысле, кобыле хвост? Или как? – лексикон старшины Пискуна пришелся в самый раз для этой содержательной
