е удалось добыть их три), но раскуривать пока не спешил – оставлял про запас.
Паша думал о Марине, с которой познакомился в субботу и которую ни разу с тех пор не видел.
В тот день, бесцельно слоняясь по посёлку, он забрёл в ту его часть, в которой прежде никогда не бывал. Рядами там вдоль пятиэтажек, выкрашенных в синий и зелёный тона, росли ивы. Между домами располагались детские площадки, неопрятные замусоренные газоны и клумбы.
В поисках мелких монет Паша обшаривал глазами дорогу вдоль тротуара. За предыдущие два часа он насобирал сорок пять копеек и намеревался продолжить поиски. И вдруг увидел Марину. Стоя спиной к Асташонку, а лицом к балкону первого этажа выкрашенной в синий цвет пятиэтажки, она переговаривалась с кем-то, находящимся на балконе (и кого Паша со своего ракурса видеть не мог), и так заразительно хохотала, что Паша невольно заулыбался и сам.
«Приделай к её спине крылья – получится фея», – подумал подросток, заглядевшись на девочку, и присвистнул.
Марина, Паша это увидел, сделала едва заметное движение головой в его сторону, но, видимо, сдержала любопытство и оборачиваться не стала.
Асташонок подошёл ближе.
– Меня Пашей зовут. Или Асташонком. А тебя? – громко оповестил он о своём присутствии.
Делать вид, что по-прежнему его не замечает, Марина уже не могла. Обернувшись, она увидела неопрятного, но симпатичного мальчишку приблизительно одних с собою лет, с взлохмаченной шевелюрой и полосой грязи на щеке.
– Марина.
Паша уловил направление взгляда Марины и яростно затёр щеку рукавом рубахи, а потом выпрямился и выпалил:
– Давай сходим… Я хочу, – от взгляда девочки Паша почему-то оробел, неожиданно для себя замямлив.
Паша прокашлялся.
– Пойдём со мной… гулять? – и сплюнул.
Произнеся то, что сказал, Паша тут же и вполне отчётливо понял, что сделал всё, как надо. Ведь если бы он пригласил девочку куда-нибудь сходить на завтра или на послезавтра, в кино или ещё куда – он, возможно, никогда больше и не встретил бы Марину. Шанс был только один: позвать её гулять прямо сейчас.
Марина посмотрела Асташонку в глаза – они показались ей добрыми, улыбнулась (хорошо улыбнулась, как подумалось Паше), повернулась к собеседницам и помахала им рукой:
– Ну ладно, девчонки пока! Потом увидимся.
Паша теперь видел, что на балконе стояли две девочки.
Марина, казалось, не смутилась его предложению прогуляться, и он понял: ей стало любопытно.
– Куда пойдём?
Вопрос Паша пропустил мимо ушей и просто пошёл вперёд, с ходу начав рассказывать Марине о себе.
– Я живу в детском интернате. Не для умственно отсталых, а для обычных. С трёх лет живу. Сколько себя помню. Отца у меня нет, мать – алкоголичка. И не может меня содержать.
Марине ничего не оставалось, как не отставать от Асташонка (как назвал себя мальчишка) и слушать его рассказ. Ей понравилось, что мальчик вел себя храбро, и что Асташонок украдкой поглядывал на неё.
– В группе нас тридцать два человека, пятнадцать девчонок и семнадцать пацанов, – доложил Паша, – но не все, как я, с раннего детства живут в интернате. Некоторые лишь недавно. На мой взгляд, тем, кто недавно, тяжелее всего. А ты? Расскажи о себе?
– Я с родителями живу. У меня две сестры.
Паша обернулся к оставленному позади балкону.
– Нет. Эти – подруги, – уловила направление его мысли Марина. – Мои сестры маленькие ещё и сейчас они дома.
– Ты в каком классе учишься?
– В восьмом. По вечерам ещё в музыкальную школу хожу, на курс фортепиано.
– О-го! – искренне удивился Паша, который за всю свою жизнь разве что несколько раз стучал по барабану.
«Повезло ещё, – заключил он мысленно, – застать Марину на улице».
– А по воскресеньям, в четыре, мы с друзьями в бассейн ходим. Кстати, если хочешь – можешь как-нибудь присоединиться, – неожиданно предложила Марина.
Паша заулыбался.
– Я? С радостью!
Только вот, что у него нет денег не только на сеанс в бассейн, но даже и на проезд на автобус, Паша умолчал.
И сегодня, по прошествии трёх дней после этой встречи, прибавив в карман лишь несколько найденных копеек, мысли вышагивающего мимо интерната подростка крутились вокруг одного: как попасть в бассейн, не имея и гроша?
От отчаяния хотелось выть. Паше мерещилось голубое платье, воздушное и нежное, в котором Марина
