труда – от ведер до лопат. Корбан увидел маму и сестру, спешащих к ним по склону холма. Гвенит подбежала к нему и схватила за руку.
– Дилан умер… – пробормотал он, чувствуя ком в горле и свежие слезы в уголках глаз. Гвенит попыталась его обнять, когда мимо них проходили жители деревни, но Корбан отстранился.
Только что прибывшие селяне принялись за работу: убирали с земли обугленные бревна, раскапывали пепел и тщательно осматривали руины. Остаток утра пролетел незаметно. Корбан снова забрался сзади на пегого коня Гара и отправился вместе с управляющим конюшен к реке, где уже усердно трудились многие, включая Бренина. Разбирали ловушки для лосося, что поставил Дэрол, и укладывали на телеги камни со дна реки, которые были необходимы для строительства каирна.
Во дворе дома камни выгружали из телег и возводили из них на вершине холма большой каменный каирн вокруг тел Дэрола и его семьи. Когда солнце начало опускаться за горизонт, свои места заняли последние камни сооружения. Бренин выступил вперед.
– Дэрола и его семью знали почти все из тех, кто здесь собрался. Это были добрые люди. Прошлой ночью на них напали разбойники. – Он подозвал Мэррока.
– Мы нашли две цепочки следов, – сказал ловчий, – одну, идущую из леса, и другую – обратно в лес. Примерно дюжина лошадей. Полагаю, часть из их всадников перелезла через частокол и открыла ворота остальным. Дэрол услышал шум, вышел из дома и был убит. Прочих убили в трапезной. Мы шли по их следу до Баглуна, но там он оборвался. – Он скривился и подозвал кого-то из толпы. Вперед выступил один из братьев, которых Корбан встретил на дороге прошлой ночью, – старший и наиболее суровый.
– Галион нашел вот это. – Мэррок кивнул мужчине, и тот протянул руку, показывая всем жемчужное ожерелье, которое Корбан видел на Элин, сестре Дилана.
Бренин вынул свой меч.
– Здесь свершились темные дела, – сказал он гневно. – Сим я клянусь: не позволю ворам и убийцам творить в Ардане все, что им вздумается, и уж тем более – у самого моего порога. Для Дэрола и его семьи восторжествует правосудие. Виновные поплатятся кровью за содеянное ими преступление. Клянусь мечом отца и скрепляю клятву своей кровью. – Бренин сжал руку в кулак вокруг лезвия меча, по краю которого тонкой струйкой потекла кровь, и убрал его в ножны.
На следующее утро, когда Корбан проснулся, он чувствовал себя сносно, а потом на него обрушилась вся тяжесть воспоминаний о предыдущем вечере. Пожар. На глаза навернулись слезы. Он бы попытался повернуться на бок и снова уснуть, но Гвенит, должно быть, услышала, как он ворочается в постели, потому как она влетела в его комнату и не дала ему укрыться одеялом. Она присела на кровать рядом с сыном, проводя рукой по его волосам, нагнулась и нежно поцеловала в щеку.
– Вставай, идем завтракать.
Некоторое время Корбан ковырялся в медовике и делал вид, будто пьет молоко из кружки.
– А где Кивэн? – спросил он.
– В конюшнях, с Гаром. – Мама краем глаза следила за ним. – Отец сказал, что сегодня ты ему
