и слепа любовь. Не заметила молодуха, как муженёк переменился. Покрикивать стал на неё, и не всегда приличными словами, – то не так, это не эдак. Кофей стал попивать и даже коньячком баловаться. В школу, на работу, только свадебным генералом являлся, посветить солнцем, чтоб не утомляться, значит.
А потом вдруг исчез. Девушка ночей не спала, как водится, все больницы, все морги обзвонила, не могла найти дяденьку. Ну, «добрые» люди подсказали, что он её бросил, и девушка ушам своим верить не хотела. Плакала, кричала, к нему рвалась, а её не пускали. Да ещё срамили всяко, воровкой и негодяйкой обзывали. Опоили ли дяденьку, от старости ли с ним маразм приключился, только забыл он, как подарки дарил молодой женушке, «мудрым» голосом приговаривая, что, мол, жизнь молодую на меня кладешь, а как помру, с чем останешься, и добро свое на неё переписывал. Как хотел, да не мог, чего молодые мужики могут. Кто ж его знает, возраст это или там, где у других совесть, мхом поросло у старого пня.
Ну, и что? Да всё. Дяденька остался с тётенькой, Школой диджериду, почетом и всеобщим сочувствием, а престарелая девушка с долгами по кредитам, на которые дяденькины подарки ушли, да ещё с какашками, что в неё «добрые» люди со всех сторон бросали.
В дяденьку, кстати, тоже какашки бросали, пожилые тетеньки. Он ведь моду новую завел – стареньким дяденькам на молоденьких девушках жениться. А все почему, потому что они ему поверили, будто с молодыми у них ниже пояса все снова в исправности становится и даже дети родятся. Дяденька, будучи в маразме расставания, кричал, что у него с девушкой в ЭТОМ смысле все очень даже было.
А потом к ним Господь послал Смерть, к дяденьке и девушке. Она их по разным местам и развела, коли при жизни разошлись. Девушку к девушкам – песни петь да вышивать, а дяденьку в одиночку – думать, вспоминать, отчего у него сначала на диджериду и девушку тепло из груди шло, а потом холод. Чтобы лучше получалось, дяденьке непрерывно всю его жизнь показывали, настоящую, а не которою он себе придумывал и представлял. А сколько вечностей ему это кино будут крутить, одному богу известно.
Кнопочка
У одного мужика была кнопочка. Родился с ней. Ну, пока маленький был, вроде и не мешала, даже пользу приносила. Проголодается младенец, кнопочка «вжик» – включилась, голосит пацан, пока титькой рот не заткнут. Остынут мокрые пеленки, начнет моча попку разъедать, кнопочка сработает. А подрос, она и на другое сгодилась. Как начнет, бывало, на пионерском сборе выступать, трещит чаще барабана, пока вожатый на кнопочку не нажмет. И на комсомольских собраниях кнопочке той цены не было.
Вырос он крепкий да упитанный, кнопка всегда вовремя сигналила, мол, кормите дитя, а не то из глотки выдерет. Бывали и неприятности – не выключалась вовремя, за что случалось по розовой пухлой физиономии схлопотать. Но мальчуган постепенно научился кнопочку регулировать. Для карьеры незаменимая вещь оказалась, будто реле специальное установили. Только начальство подумает, еще рот готовится раскрыть, а кнопочка уж сработала,
