глаза бегали из стороны в сторону, пальцы безостановочно теребили отвороты полосатой рубашки. Скорее всего, он не понимал и половины из того, что здесь говорилось, но от него и не требовалось этого. Как и все дети, он обладал врожденным даром интуитивно улавливать общее настроение происходящего, чувствовать его инсоном, а не умом. И то, что он сейчас ощущал, определенно не входило в список того, что Лазарь хотел бы опробовать на себе.
– Не в самом тамбуре. За ним. За дверью. Там, откуда приходит чудовище.
Калим никогда не напивался дома, но мог в любой момент заявиться «на рогах». А мог и не заявиться – тут уж как повезет. Лазарь снова включил воображение. Вот она ждет отчима вечером дома, час за часом. Вечер переходит в ночь, а его все нет. Она хочет спать, но боится уснуть. Ждет, прислушивается к каждому звуку на лестнице. Не стукнет ли дверь, не шаркнет ли нога? Вот грохнули дверцы лифта – и сердце в пятки. Нет, не он… Вот снова. Закружился в замочной скважине ключ. Сердце остановилось, притихло. Да – это он. Но кто – он? Какой из двух?
И так день ото дня. Пытка, к которой невозможно привыкнуть.
Наконец и до Сенсора дошло.
– Хочешь сказать, он напился… пришел и… и…
Лазарь еще раз посмотрел на Марса. Парень выглядел хуже некуда. Изумление, страх, стыд – все это изобразилось у него на лице, как если бы речь шла о нем.
– Да, – кивнул он. – Вспомни их приятную беседу перед «Гризли». В инсоне Яники подлинным Калимом был сосед. Он был соседом и был отцом. Знаешь, в драке с самим собой ты всегда обречен на поражение. Он боролся – и проиграл. Думаю, наяву он пытался сдержаться, возможно, гнал ее от себя… Но она не ушла. Понадеялась на его силу. И поплатилась… И если ты все еще сомневаешься, то давай спросим Дару. Знакомого в инсоне встретить нельзя, если ты не познакомился с ним там же, так?
Сенсор изогнул бровь:
– К чему этот каламбур?
– Валуев, Сенс! Калим показался Даре странно знакомым – мне тоже. Вот только похож он не на Валуева, а на нашего старого знакомца. Соседа, который преследует Янику, как легавая. Как зверь.
«Хрясь-хрясь-хрясь» – лесоповал с новой силой набирал обороты. Дерево валило дерево по принципу домино, открывая Лазарю все больше закономерностей, причем каждая новая порождала сверхновую.
– Все это косвенно, – отмахнулся Сенсор. – Отец в лагере. Ладно, допустим, Яника не видит в нем зверя. Но ты-то видел. Дара видела. Если настоящий Калим – тварь из соседней квартиры, то кто тогда раздает команды в лагере?
Сенс так самозабвенно выпрыгивал из штанов, стараясь развенчать чудовищную правду, что Лазарь понял – в дело вступила подсознательная защитная реакция. Сейчас он всеми силами старается минимизировать урон, нанесенный общему делу невнимательностью в аптеке, не отдавая себе отчета, что делает только хуже. Стоит ему узнать об этом, как он прикусит язык, надает себе пощечин, а то и придумает епитимью пострашнее. В другой раз Лазарь непременно надавил
