лицо, и поножи на левой руке, и кожаные ремни на правой. Воин казался защищенным как-то односторонне. Но у его соперника доспехов вообще почти не было, лишь наплечник на правой руке.
Вдруг охотник начал метаться из стороны в сторону. Вот он резко подался вправо, затем влево. Но рыбак все же улучил подходящий миг и метнул сеть. Секутор запутался в ячейках и упал. В мгновение ока ретиарий оказался над ним и прикоснулся деревянным трезубцем к горлу лежавшего. Побежденный гладиатор вскинул руку с поднятым указательным пальцем – знак того, что он просит пощады. Ретиарий, смеясь, помог ему подняться на ноги, и они продолжили упражнение.
Ромул почувствовал, что в нем возрождается надежда. А купец, как он заметил, поморщился, увидев, что поединок закончился не так, как он предполагал.
Гемелл шел к дальней стороне тренировочной арены, где стоял толстый деревянный столб, возле которого упражнялись еще несколько гладиаторов.
– Палус, – чуть слышно прошептал Анкий. – Если выберешь бои с мечом, будешь заниматься здесь.
Ромул обвел взглядом обоих кухонных рабов. Ни один, ни другой не решались смотреть ему в лицо, но он не испытывал к ним злости. Попытались бы Анкий и Соссий не выполнить приказ хозяина – сразу же отправились бы вслед за Юбой умирать на крестах на Марсовом поле.
Неподалеку от палуса стоял невысокий пожилой мужчина в дорогой тунике. Длинные, тронутые сединой волосы совершенно не вязались с морщинистой смуглой кожей. Рядом с ним стоял еще один человек, покрупнее, с кнутом в руке. Увидев Гемелла, ланиста перестал выкрикивать приказы.
– Гемелл! Никак не ожидал тебя здесь увидеть. – Он окинул Ромула оценивающим взглядом.
Купец вытолкнул мальчика вперед:
– Сколько ты дашь за него?
– Мне нужны мужчины, а не дети.
Надсмотрщик ухмыльнулся беззубым ртом.
– Ты только посмотри, какой крупный, – возразил Гемелл. – А ведь ему всего тринадцать!
Холодный взгляд снова прошелся по Ромулу.
– Можешь драться с оружием?
Ромул не отвел взгляда. Чтобы получить шанс выжить, он не должен выказывать страх. Он кивнул.
– Как раз за это я и привел пащенка к тебе, – вмешался купец.
Мемор потер поросший щетиной подбородок:
– Тысяча сестерциев.
Гемелл рассмеялся:
– За него на рынке рабов и то больше дадут. Он стоит втрое больше. Ты на его мускулы посмотри!
– Ладно, Гемелл, у меня нынче утром хорошее настроение. Пятнадцать сотен.
– Двадцать пять.
– Зря тратишь время.
– Две тысячи. – В глазах купца все еще угадывалась надежда.
– Восемнадцать сотен. И ни сестерцием больше.
Гемеллу оставалось лишь согласиться. Все равно это было больше, чем ему удалось бы выручить за Ромула на рынке.
– Хорошо.
