всё же мокнуть на улице было лучше, чем сидеть дома одному, наедине с этим чувством. По крайней мере, не так страшно. Минут сорок Данила, примостившись возле спящей аптеки, наблюдал за редкими прохожими. Со стороны ‒ ни дать ни взять наркоман за дозой вышел. Черные круги под глазами, длинные спутанные волосы, прикрывающие часть лица, неестественная худоба – всё свидетельствовало о сомнительном благополучии молодого человека.
Данила дождался дежурного обхода полиции, пропустил патруль вперед себя, прячась в тени аптечной лестницы, и спустился в подземку. Расчет оказался верным, и уже через десять минут он стоял на практически пустой платформе в ожидании первого состава. Красные от бессонной ночи глаза полоснул яркий луч от фар приближающегося поезда. Данила не успел зажмуриться и в ту же секунду ощутил нестерпимую боль. Все его чувства были обострены настолько, что, казалось, он ослеп навсегда. Данила шарахнулся назад от приближающегося с диким грохотом состава и наткнулся на какую-то бабку. Еле устояв на ногах, она тут же окатила его трехэтажным матом. Сквозь грохот тормозящего состава Данила различил что-то про «…уже с утра нализался» и, скромно буркнув какие-то извинения, поспешил от бабки подальше. Глаза горели и сильно слезились, но зрение постепенно возвращалось. Ввалившись в вагон, Данила рухнул на первое попавшееся сиденье. Поезд издал неестественно громкое шипение, больше подошедшее бы какому-нибудь мифическому дракону, и равнодушный мужской голос оповестил: «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция…» Для Данилы не было никакой разницы, какая там станция следующая. Его задачей было добраться до кольца как можно раньше. Только при этом раскладе у него был шанс. Бывали случаи, когда он просто не успевал или приезжал на место на каких-нибудь тридцать секунд позже, и тогда случалось непоправимое. Нет. Больше он не сможет себе такого простить. И так слишком сильно отпечатывались в его голове эти страшные картины. После таких провальных вылазок Даниле приходилось неделями восстанавливать здоровье и психику. Начальник на работе начинал поглядывать на него косо, а справок, естественно, никто по такому случаю не выдавал, и придумывать внятные объяснения своим внезапным болезням и прогулам становилось все труднее. Коллеги по цеху шептались за спиной Данилы об алкоголизме и наркомании, но молодому человеку было плевать на их мнение. В такие дни его волновало только одно: успеет он до точки или нет.
Поезд двигался медленно, подолгу стоял на станциях. Машинист выдерживал заданное время, а Данилу всё больше трясло от подобной нерасторопности. Было очень сложно усидеть на месте, когда гнетущая тишина очередной безлюдной станции становилась звенящей. Тогда парень вставал и начинал расхаживать по вагону. Казалось, бегом по темному тоннелю было бы куда быстрее добраться до нужного места, но Данила знал, что это обманчивое впечатление. Куда там пешком? Поезд едет шестьдесят километров в час, только вот торчит на каждой станции целую вечность. В любом случае никакой альтернативы не было, и предугадать тот самый день он тоже не мог. Молодой человек постарался успокоиться, сел в конец вагона и закрыл глаза. Вдох-выдох. Вдох-выдох…
Все началось на пятом курсе университета. Это чувство врывалось в его повседневную жизнь так же резко, как и покидало ее. Далеко за полночь Данила вскакивал с кровати как ошпаренный и понимал ‒ сегодня. Когда и во сколько, он не знал. Но зато точно знал, что именно сегодня это произойдет снова, и только от него зависит, насколько удачно сложится этот день для некоторых жителей мегаполиса. Первое время Данила не мог разобраться в этом чувстве и, если быть откровенным, боялся даже представить, как много человек пострадало из-за его тугодумства. Прежде чем он обнаружил эту очевидную связь, произошло не менее тридцати эпизодов панических атак. Он пытался запивать их спиртным, заедать антидепрессантами и даже чуть было не подсел на кокс, любезно предложенный ему давним приятелем по общаге. Конечно, частично эти методы облегчали состояние Данилы, но лишь на время, и как только он возвращался к реальности, гнетущее чувство с новой силой захлестывало все его сознание.
В один из таких дней Данила крепко переборщил с алкоголем и таблетками. Сколько времени он провел без сознания, он не знал. Очнулся посреди парка, в одной рубашке и джинсах. Выпивки больше не было, а в голову вновь начинали просачиваться ядовитые струйки паники. Насилу сориентировавшись, он поплелся к метро. У турникетов долго рылся в карманах, изображая поиск проездной карты, которой, естественно, и в помине там не было. Улучив удобный момент, быстро прошмыгнул через турникет за каким-то нерасторопным мужчиной. Раствориться в пассажиропотоке не составило особого труда. Парень смешался с толпой и направился в сторону дома.
К тому времени, как он добрался до центра, голова окончательно избавилась от алкогольной дымки, и сильнейшая паническая атака буквально впечатала его в стену одного из переходов между станциями. Весь его ничтожный мирок сжался до размеров одного квадратного метра. Парень скукожился и присел на корточки. Вжавшись в угол, он обхватил колени руками и в таком положении, казалось, провел вечность. Мимо спешили люди, каждый по своим делам. Редкие прохожие останавливались поинтересоваться, что с ним, но, уловив
