– протянул Моррис. – Прекрасная, как непорочная Гунхильда, Изабель. Хотя, что и говорить, нет. Изабель прекраснее. Она же брюнетка. И глаза у нее черные-пречерные.
– О, Изабель… – протянул Хавьер. – Madre de dios, что за женщина. Bruja, не женщина.
– Изабель. – согласился Дуайт. – Изабель Эрнандес де… чего-то там. Не особенно хреново. Все-таки расстались мы с ней по взаимному согласию.
– Он умный, наш командир, – поделился Моррис, – но порой такой дурак.
– Ну да, – Мойра улыбнулась, – в данном случае действительно, не самое умное мнение.
– Изабель Эрнандес де Сааведра. – Марк покачал головой. – Не самый лучший расклад, да…
– Что? – Дуайт покосился на него. Дошло чуть позже. – Она-то причем?
– Нужна, как проводник. По карте мы не сможем найти объект. Она была во всех точках маршрута.
– Когда?
– Около года назад. Водила туда караван с припасами.
Дуайт вернулся к увлекательной слежке за пейзажем. Была, так была. Не рассказала… что поделаешь, женщины.
– Все зло от женщин, – Моррис вытянул ноги, заложив руки за голову, поерзал на лежанке, – Всегда и везде.
– То-то смотрю, ты постоянно злом сам себя окружаешь, – фыркнула Мойра, – Нет?
– Закаляю сам себя в борьбе с ним. – Моррис закрыл лицо шляпой, забубнил из-под нее. – Чтобы быть всегда готовым.
– Не старайся показать себя хуже, чем есть. – командор вздохнул. – Это не мое дело, солдат, но прими мое мнение таким.
– … – Моррис почесался. – Бесполезно спорить.
– Хватит ругаться, amigo, – пробасил Хавьер, – еще успеешь надоесть.
– Ну, друг, если ты просишь, то не буду.
– Врун ты, Моррис, – Мойра полезла в собственную сумку, – не такой уж ты и злой. Хотя хватает, конечно. Зло от женщин, женщина само зло…
– И цветные, – закончил Моррис, – именно так.
– Cabron! – Хавьер шумно вздохнул. – Сивый шлюхин сын.
– Ты дружище к ним не относишься, ты мексиканец.
– Да пошел ты в … – водитель сплюнул, тут же затерев плевок сапогом, – все равно ты козел.
– Рты прикройте. – Дуайт свесился вниз. – Моррис, следи за словами. А ты за дорогой.
Молчание продержалось недолго. Сложно ожидать чего-то другого.
Дорога, пусть и не самая дальняя, стремится к разговору. В вагонах Трансатлантической железнодорожной компании, как говорили знающие люди, даже есть исповедальни. Что поделать, изливать душу давно модно среди христиан.
Дорога решает многое за людей. Если идешь пешком, то не до разговора с соседом. Переставляешь ноги, и все. Шаг за шагом, увязая в горячем море песка, густой жиже болот, разрывая плотную, высотой по колено, траву прерий или грохоча каблуками по твердокаменной и выжженной доске солончака. Тут не поспоришь, не расскажешь за просто так байку, не похвастаешься девчонкой, подцепленной
