но где-то в глубине души и сама этому не очень-то верила. А Серёжка верил и даже строил планы их последующей совместной жизни.
Однажды в порыве откровения он поделился было своими планами с отцом. Тот посмотрел на Серёжку с таким недоумение и презрением, что парню стало стыдно и страшно: «Думаешь, эта вертихвостка дождётся тебя из армии? Держи карман шире! Это только в книжках про любовь красиво пишут, а в жизни… Да пока ты там будешь, она тут со всеми… Нашёл кому верить – бабе: да им от мужиков только деньги да ещё кое-что подавай!». Такого поворота Серёжка не ожидал. Отец мгновенно стал каким-то чужим и непонятным человеком, а с Серёжкиных глаз словно спала пелена: он взглянул на жизнь отца с матерью совсем другими, взрослыми глазами. Вспомнил, как ещё совсем маленьким бегал к матери в больницу, ведь это тогда её… отец, а сказали, что упала с крыльца. Через несколько дней после того разговора Серёжка подошёл к отцу, прямо глядя ему в глаза, и сказал: «Слушай-ка, если ты ещё хоть раз мать тронешь…» «Дурак ты, – снисходительно проронил отец, – а с дураком разговаривать – время попусту терять». С тех пор отношения между ними так и не наладились…
Годы учёбы летели незаметно, не оставляя следа ни в душе, ни в памяти. Да и сам он был в то время настолько незаметен, что, когда по прошествии нескольких лет зайдёт о нем разговор среди учителей, никто ничего особенного и не вспомнит: обычный, учился средне, ничем не выделялся, не пропускал занятия да и друзей вроде не имел. Хотя были друзья, но все какие-то временные, с которыми можно вместе сбегать в столовую, в кино, мяч попинать, а вот поговорить по душам… Да и бог с ними, у него была Наташка, с которой он мог и говорить обо всём, и молчать обо всём. Поговорить о том, как она будет дожидаться его из армии, о временах, когда он вернётся, и они снова будут вместе, а помолчать о том, что так тревожило его душу, то есть опять о том же: как она будет ждать его из армии, как он вернётся…
И вот этот день наступил. Она провожала его от военкомата, а когда Серёжка сел в автобус, бежала по асфальту мимо Дворца культуры и всё махала ему рукой. А когда автобус скрылся за мостом, Наташа заревела так, что подошла Серёжкина мать и еле её успокоила, а, успокоив, сказала: «Заходи хоть иногда, Наташенька». Но визита предполагаемой снохи так и не дождалась…
А ещё через год написали Серёжке в армию, что она с другим. Сначала появилось острое желание покончить с собой, благо оружие рядом, потом – рвануть домой (служил он недалеко, в Омске) и самому во всём разобраться. Но ни тот, ни другой варианты не подходили, а потому пришлось Серёжке сжаться, собрать чувства в кулак и отслужить положенное. Повзрослевший, раздавшийся в плечах, на которых желтели широкие полоски старшего сержанта, возвращался Серёжка домой. Встретили его дома мать с отцом (сестра Галя уже жила в соседнем городе, имела свою семью) тихо, по-семейному. Больше всего на свете
