к писателю – Владлену Синицыну. Катя приходила к нему на дом. Тот надиктовывал очередной кусок из своего романа.
Действие романа под рабочим названием «Доярка и шофер» развивалось в колхозе. Главная героиня – Доярка – боролась за увеличение надоев молока. Доярку обхаживал Председатель колхоза, который боролся за звание передового колхоза. Доярка же, поглаживая коровье вымя, мечтала о Шофере, который грузил бидоны и ни за что не боролся. В конце романа Председатель должен был оказаться вредителем советского хозяйства, Шофер стать председателем и получить Доярку в придачу.
Владлен был относительно молод – чуть за тридцать. У него была жена – поэтесса Риммочка. Поэтесса периодически жила на даче, где ей лучше творилось. Но в Москве были рестораны, гости, общение, без чего она не могла обойтись. Риммочка разрывалась и страдала от необходимости разрываться. Катя иногда сталкивалась с Риммочкой – та скользила по Кате мутным взглядом, не фокусируя, и порывистым движением поправляла на голове шелковый платок, замотанный на манер тюрбана. Риммочка не расставалась с зеленой солдатской фляжкой. Во фляжке был спирт. Она признавала только чистый медицинский.
Владлен жаловался Кате, что они с Риммочкой друг друга не понимают – вращаются на разных орбитах. В творчестве, говорил он, всегда так. Два таланта не могут сосуществовать рядом. Таланту нужна прислуга. Чтобы приходила по звонку колокольчика, делала черную работу и уходила. Катя и была такой прислугой. Приходила по звонку телефона, печатала и уходила.
На середине романа, как раз на том эпизоде, когда Шофер, загружая очередной бидон, признавался Доярке в любви, Владлен бросил рукопись на стол, сел и зарыдал натуральными слезами. Катя решила, что автор неравнодушен к судьбе персонажа. Она перестала печатать и тактично молчала.
– Катя, Катюша, поговори со мной, – попросил Владлен.
– Хорошо, – сказала Катя и вытащила лист из машинки. Поговорить с Владленом означало посидеть и послушать. Владлену и в творчестве не удавались диалоги, зато в монологах ему не было равных.
– Риммочке плохо, – сказал Владлен. – Она слишком много работала. Не щадила себя.
– Что с ней? – спросила Катя, потому что Владлен любил наводящие вопросы. Как будто он не хотел рассказывать, а его упрашивали рассказать.
– Галлюцинации. Слуховые. Врач рекомендовал покой, перерыв в работе, свежий воздух. Но она не может без работы, не может не творить.
– А что она слышит? Голоса?
– Нет, звуки. Шорохи.
– А вы что-нибудь слышите?
– Нет. Ты же знаешь, я работаю по ночам. Сплю в кабинете. А шорохи раздаются только в Риммочкиной спальне.
На самом деле Владлен с Риммочкой давно исключили из своей жизни понятие супружеского долга. Они не только спали в разных комнатах, но даже ели отдельно. Владлен – у себя в кабинете, Риммочка – в своей спальне.
– А вы не пробовали зайти в спальню, послушать?
– Заходил. Слушал. Ничего. Правда, иногда мне кажется, что я что-то слышу, но ведь я мог поддаться Риммочкиному влиянию. Я же очень
