будут пользовать по назначению, потом выбросят за ненадобностью.
– Лучше бы ты мне этого не говорил! – вздохнул Иван Алексеевич, – чего желаешь за молчание?
– У каждой из твоих дам по кофру. Уверен, в них деньги и драгоценности. Отдаешь мне половину, и я вас не знаю.
– В одном кофре деньги, в другом драгоценности. Какой выбираешь?
– Надобно глянуть.
– Не здесь же! – сказал Иволгин, взял кофр у жены и двинулся на выход.
Незнакомец устремился следом. Между тем успел дотронуться до полей своей шляпы и в знак уважения к мадам произнес:
– Мы скоро, не волнуйтесь.
Минут через пять вернулся один Иван Алексеевич. Он отдал жене кофр и занял свое место.
– Где твой сосед? – спросила жена.
– Они остались подышать свежим воздухом.
– Он был не один? – взволнованно произнесла жена.
Иван Алексеевич промолчал.
– Может быть, попросить защиты у капитана? – спросила Зинаида.
– Они нас больше не побеспокоят.
Судно готовилось к швартовке и народ уже начал толпиться у лестницы на палубу. Две женщины в проходе обсуждали главную новость. Оказалось, что поздно вечером за борт упали три пассажира. Но команда заметила их поздно и все трое скрылись в морской пучине.
Холодная угрюмость Ревеля обрадовала Ивана Алексеевича и всех его домашних. По сравнению с бурлящим Петроградом, безмолвие позволяло гостям чувствовать себя в безопасности. Даже извозчики вели себя совсем по-другому, в полной готовности угодить клиенту.
Бывший поручик Вернер оказался дома. Появлению штабс-капитана эстонец обрадовался. Сразу понял, зачем его бывший командир привез в Ревель своих близких. В огромной квартире хозяин выделил гостям две комнаты. Вернер работал телеграфистом на почте. Иволгин уехал через день, предварительно договорившись с командованием военно-морской базы русского флота. Перед отъездом Иван целый день пробыл с сыном и женой. Александру отец попытался объяснить, что он остается единственным мужчиной в семье. Он должен достойно вести себя, помогать маме и бабушке. Сын за такое короткое время общения с отцом стал более задумчивым и ответственным, хотя от трехлетнего ребенка требовать что-либо подобное смешно.
С Зинаидой у Ивана состоялся разговор.
– Уверен, что судьба нам уготовила долгую жизнь, – заговорил Иван, – но если станется так, что мы потеряем друг друга, то не теряй веры в страну, где ты родилась и выросла, стала женой и матерью. Относись к этому чувству так, как мы с тобой верим в Бога. Вдруг придется принимать самостоятельные решения, не забывай эти слова.
По дороге в порт Иван Алексеевич поймал себя на том, что, определив семью в безопасное место, он полностью успокоился. В душе не было тоски от предстоящей разлуки, страха от неизвестности, не было сожаления от того, что поступить по-другому было нельзя. Казалось, что он сделал очень важную работу и теперь никому ничего не должен. То,
