лемея II его превосходнейшему слуге Каллимаху, архивариусу Великой библиотеки, на третий год его славного правления:
Великий царь Птолемей, Свет Египта, принял во внимание ваш совет сделать копии наиболее важных произведений библиотеки, которые будут размещены в дочерних библиотеках, в дальнейшем именуемых серапеумами, для доступа каждому и просвещения всех людей. Фараон, который в своей божественной мудрости широк и всеобъемлющ, как река Нил, соглашается с вашим разумным предложением.
По этой же причине вам надлежит изучить содержимое Великой библиотеки и составить перечень всех произведений, в ней хранящихся. Он впоследствии будет служить отчетом об этом великом хранилище знаний о мире.
Затем вам надлежит проконсультироваться с редактором библиотеки, чтобы сделать точные копии работ, подходящих для использования в серапеумах, не забывая о необходимости предоставлять для общего пользования те произведения, которые облагораживают и просвещают людей.
Таким образом мы будем и дальше хранить знания, которые мы собрали и которым доверяем с древних времен, чтобы они дошли до будущих поколений.
Фараон также слышал ваши слова о допуске женщин без сопровождения в священное пространство серапеумов, и его божественная мудрость отвергает это предложение, поскольку более развитые умы мужчин должны наставлять женщин, чтобы те не толковали богатства, что предлагает библиотека, ошибочно. Ибо извращение знания хуже, чем его недостаток.
Фараон и боги даруют вечную милость и защиту вашей великой работе.
Дополнение, сделанное рукой Каллимаха.
Его божественная мудрость может поцеловать мою заурядную задницу. Мы ослепляем и уродуем половину мира таким невежеством, и я этого не допущу. Женщины должны иметь право учиться в серапеуме, если им хочется. Пусть казнит меня, если пожелает, но я насмотрелся в этом мире на таланты, растраченные впустую. У меня есть дочь.
И моя дочь будет учиться.
Пролог
Шесть лет назад
– Стой смирно, не сопротивляйся, – сказал отец Джессу и дал ему оплеуху настолько сильную, что на щеке остался красный след. Джесс тут же замер. Он не хотел ерзать, но сумка, привязанная ремнями к его голой груди, была горячей и казалась опасной, будто дикое животное, которое может в любой момент вонзить в него клыки.
Джесс поднял глаза на отца, который затягивал потуже ремни на груди сына. Когда ремни сдавили Джесса настолько, что он почти задыхался, отец бросил ему старую грязную майку.
Джесс делал это не в первый раз, так что хотя все казалось ему до сих пор пугающим, но уже не странным… И у него было предчувствие, что сегодняшний забег будет иным. Почему? Джесс пока не мог ответить на этот вопрос. И отец сегодня и выглядел напряженнее, чем обычно.
Поэтому Джесс неуверенно спросил:
– Па, мне следует что-то знать?
– Не имеет никакого чертова значения, что ты знаешь. Потеряешь эту книгу – и, если она окажется в руках полиции, тебя повесят. Если повезет. Если я до тебя не доберусь первым. Дорогу ты знаешь. Беги быстро и ловко, и лучше тебе помереть, чем отдать книгу кому-либо другому, а не тому, кто за нее заплатил.
Каллум Брайтвелл окинул своего худощавого сына придирчивым взглядом, затем вытащил из сундука рубаху и натянул ее на Джесса поверх майки. На рубахе была всего одна пуговица. Джесс ее застегнул. Рубаха была ему великовата и болталась на груди, но в этом и был смысл: так не видно ремни и пряжки.
Каллум Брайтвелл кивнул и сделал шаг назад. Он был низкорослым из-за плохого питания в юности, однако на нем был изысканный костюм – ярко-желтый шелковый жилет и новенькие хлопковые брюки.
– Сойдешь за местного, – сказал он Джессу. – И не забывай держаться поближе к гонцам. Не уходи от них далеко в одиночку, если только полиция не устроит засаду. Но даже в таком случае придерживайся оговоренного маршрута.
Джесс кивнул, давая отцу понять, что все понял. Он хорошо знал дорогу. На самом-то деле он знал все дороги и все до единого маршруты, по которым перемещалась его семья, чтобы обогнать своих соперников в огромном городе Лондон. Джесс тренировался с тех пор, как научился ходить, держась рукой за своего отца, а потом бегая за своим старшим братом Лиамом.
Только теперь Лиам мертв. Ему было семнадцать, когда его поймала лондонская полиция и арестовала за то, что он доставлял книги. Семья не пришла, чтобы подтвердить его личность. Лиам следовал семейному кодексу до конца. Он ничего не рассказал полиции.
И в качестве награды за его верность Лондон бросил его в безымянную яму вместе с остальными неопознанными преступниками. Лиаму было семнадцать, а Джессу теперь десять, и он понятия не имеет, как ему стать такой
