ой молодой и цветущей женщины, которая с удовольствием улеглась рядом и стала, как те древние бабушки, рассказывать сказку, поглаживая спинку внучки.
– Значит так, давным-давно жила-была маленькая девочка, ну совсем, как ты, Туся.
– Тысячу лет назад? – спросила та, широко открыв блестящие, как пуговицы глаза.
– Да, или тысячу тринадцать, я ещё не считала, как следует.
– Бабушка, ну сделай мне «визи»! А то я так не люблю…
– И где ты уже нахваталась сленга! Приучайся говорить, как следует, по-научному, «визуализацию».
– А зачем? Меня друзья и так понимают, – удивилась Туся.
– Ладно, – бабушка, которая была по своему роду профессии мастером визуализации, протянув руку и привычно поводив ею над появившейся под рукой пластинкой, улеглась, и стены вокруг стали менять свои очертания. – Только смотри, чтобы сама «провизила» завтра мне задание, которое я тебе дам, – строго сказала бабушка, затаившей дыхание внучке.
– Сделаю! – пообещала та и стала теребить руку рассказчицы, – а как её звали?
– Имя тебе ничего не скажет, детка, а вот мы с тобой её назовём – «Миловидной».
– Она была мила своим видом?
– Именно так, и вот однажды она сильно заболела и лежала дома в теплой кроватке… – бабушка создала интерьер скромной комнаты семидесятых годов XX века. Стены с бумажными в полоску обоями, сервант, натертый полиролью, тканый палас с узорами и черно-белый телевизор на тумбочке.
Туся с любопытством разглядывала комнату и спросила:
– А что такое сильно болеть? И почему она лежала в постели? И что это на столике за белые кругляшки?
– Туся, ты сейчас неправа, разрешая себе лениться, и совсем не хочешь пользоваться информацией! Я желаю, чтобы ты не перебивала меня, а черпала знания в поле. А то я и за месяц не закончу эту историю!
Туся, как и все дети поздней эпохи Водолея, прекрасно могла получать информацию обо всём, что было, есть и будет. Детей приучали к этому ещё до рождения, но как и во всём, здесь были свои пионеры и аутсайдеры. И там, где некоторые получали лишь скудную информацию, другие могли выудить кучу сведений. Талант, так сказать.
У одних получалось узнавать больше, чем у других, в определенных областях. Люди постарше уже могли оперировать огромными объёмами информации, создавая на их основе что-то принципиально новое.
Общество было разделено на две, примерно равные группы, и немногочисленную прослойку между ними, исповедующую синтез технократии и натурократии.
Технократы, вовсю пользовались плодами человеческого технического гения, для которого не было пределов. Быт технократов был поистине райским.
Натурократы же проделали величайший путь от бессмысленного, обремененного суевериями субъекта, ограничивающего себя ложными установками и доктринами, до свободного человеческого существа, способного управлять своей мыслью настолько, что безо всяких роботов справлялись с любой проблемой в здоровье или работе.
Они учились перестраивать свои тела, регенерировать органы, останавливать жизнь на время и покидать ограничивающее тело и вновь продолжать её, решив очередную задачу, пока находились в чистом духе. Для них не было преград, многие могли телепортироваться, добывать из воздуха питание для тела и огромное внимание уделяли работе мысли. Они уже могли создавать простые вещи усилием мысли и пытались менять умонастроение землян. И это им частично удавалось.
Натурократы жалели технократов и были уверены, что их эволюция приведёт в тупик. А технократы не собирались надрываться, обучаясь неведомому им искусству управления энергией, которой, собственно, все и являются, и те, и другие. В общем, это был извечный спор физиков и лириков, в котором не было места злу, а только желание доказать, что их путь является истинным.
Следует отдельно сказать и о прослойке, именующей себя словом «емки», происходящим от слова «ёмкость». Она, как кувшин, может содержать в себе, как молоко, так и вино, как лекарство, так и отраву. Это имя привилось когда-то, первыми людьми, вступившими на путь естественного развития, в тот момент, когда технократический перекос, едва не погубил планету.
С тех пор они являлись буфером, который давал надежду на появление принципиально нового человечества. Несмотря на практически безграничные возможности тех и других, всё же технократы и натурократы имели свои пределы, которые и должны были преодолеть емки. Вся семья Туси принадлежала к емкам.
– Девочка лежала в кровати, а мама её ушла в аптеку, за лекарством, – продолжила бабушка.
– Я вижу, что она делала всё неправильно, эта мама, – отреагировала Туся, уже успев подключиться к информационному полю и увидев, что девочка болела не из-за
